Вот внутренний ландшафт, география души; мы пытаемся различить его очертания всю нашу жизнь.

Те, кому посчастливится найти их, как воду, бегущую среди камней, но не покидающую своего русла, обретают покой и кров.

Некоторые обретают их там, где родились. Другие, гонимые вечной жаждой, покидают родной город у моря, ища свежести в пустыне. Это люди, рожденные в холмистой деревенской местности, достигающие существенного облегчения в напряжении и одинокой суете большого города.

Для некоторых поиск — повод раствориться в другом, ребенке или матери, дедушке или брате, возлюбленном, муже, жене или непримиримом враге.

Несчастные и счастливые, баловни Фортуны и неудачники, отверженные и любимые, мы скользим по жизни, не холодея от предчувствия, не агонизируя, когда железные оковы наших душ распадаются и мы становимся наконец собой.

Говорят, что детство формирует нас, что именно влияние тех лет — ключ к нашему будущему. Может ли быть, чтобы душевная гармония была так легко достижима? Неужели это всего лишь результат благополучного детства? Что делает наше младенчество счастливым? Прочная семья? Крепкое здоровье? Защищенность? Но почему бы детской безмятежности не оказаться наихудшим приготовлением к жизни? Подобно участи ягненка, предназначенного на убой?

Мое детство, юность и даже первые зрелые годы прошли под знаком непререкаемой отцовской власти.

Воля, всепоглощающая сила воли была его догмой.

«Воля. Главное достояние мужчины. Большинству недоступное. Это решение всех жизненных проблем». Я очень часто слышал эти слова.

Сочетание веры, не допускающей сомнений в своей способности управлять жизнью, и крупного, мощного тела, вмещавшего эту волю, делало отца чрезвычайно внушительным человеком.