Перевод с английского

Общая редакция и вступительная статья кандидата педагогических наук М. В. КЛАРИНА

Москва -ПРОГРЕСС-

Счастье - одна из вечных тем гуманитарного знания, со времени античности служившая предметом философских изысканий. В то же время счастье трудно представить в качестве предмета строго научного и тем более экспериментального исследования. И все-таки перед нами именно научная книга о счастье. Написанная на обширном материале множества западноевропейских и американских исследований, она не имеет аналогов в нашей социально-психологической литературе. Автор этого обобщающего труда - известный английский ученый, которому принадлежит ряд работ по социальной психологии, межличностным отношениям, коммуникации, социальному поведению, психологии религии, семейных отношений и др. Содержащийся в книге богатый фонд исследовательских данных будет интересен специалистам, работающим в разных областях гуманитарного знания; внимание широкого читателя, несомненно, привлечет ясное и конкретное освещение социально-психологических аспектов счастья, а содержащиеся в конце каждой из глав выводы и обобщения помогут сориентироваться в деталях конкретно-научного материала.

Следует сразу оговориться: читатель не найдет в книге всестороннего философского анализа счастья, широкого диапазона его определений или описаний. Автор сразу же очерчивает свое понимание счастья: а) переживание удовлетворенности жизнью в целом, общая рефлективная оценка человеком своего прошлого и настоящего; б) частота и интенсивность положительных эмоций. Очевидно, что при таком подходе речь не идет о нормативно-ценностном понимании счастья как достижения нравственного или социально-этического идеала. Между тем такой взгляд на счастье имеет в истории культуры глубокие корни, восходящие к философской традиции античного эвдемонизма, согласно которому счастье есть обладание наивысшими благами (заметим, что мерило счастья при таком понимании - не субъективное переживание блага человеком, но приближение к идеалу, само его наличие). Сущность высших благ, то есть содержательное наполнение категории счастья, по-разному толковалась в различных философских течениях: как наслаждение (гедонизм), благополучие и польза для максимального числа людей ("моральная арифметика" утилитаризма), как достижение религиозного идеала и т.д. В целом философской традиции свойственно рассматривать счастье скорее как идеал, чем как характеристику жизни. В XX столетии этика психологизируется, все больше учитывая переживания человека, его внутренний мир. В качестве идеала счастья в современном понимании выступает постоянное, полное и обоснованное удовлетворение человека своей жизнью, ее условиями, наполненностью, достигаемым в ней раскрытием человеческих возможностей (

Таким образом, индивидуально-психологически счастье предстает как переживание удовлетворенности жизнью, полноты бытия. В двойственной, субъективно-объективной природе феномена счастья заложена его двойная обусловленность - объективная, бытийная, связанная с условиями и обстоятельствами жизни человека, и субъективная, связанная с внутренним миром человека и определяющая его восприятие жизни, отношение к ней, ее смысловое принятие.

По сравнению с приведенным авторское понимание счастья несколько более сужено: из него исключается внутренняя обоснованность переживания, его смысло-образующий стержень (

В отечественной социологии и социальной психологии счастье человека еще не становилось предметом специального изучения, несмотря на то, что до недавнего времени оно довольно часто упоминалось в социально-философских и социально-политических декларациях. Конечно, феномен счастья с трудом поддается строгому определению и измерению. Впрочем, здесь следует согласиться с выводом М. Аргайла о том, что эти трудности можно преодолеть, применяя продуманные методы исследования. Однако на пути изучения удовлетворенности жизнью, равно как и других реальных характеристик социального бытия, стояли иные, внеакадемические барьеры - идеологические штампы и стереотипы, тормозившие развитие многих областей общественных наук. Складывалась парадоксальная ситуация. С одной стороны, западные исследования удовлетворенности жизнью рассматривались отстраненно-критически как заведомо крайне односторонние, субъективные. В основе такой оценки лежал идеологический постулат, согласно которому полнота бытия человека, его самореализация и удовлетворенность жизнью в капиталистических странах либо невозможны, либо принципиально ограничены сферой узкого, бездуховного потребительства. В то же время изучение счастья в реальных условиях жизни социалистического общества не проводилось, что, впрочем, не столь уж удивительно. В конкретно-научном плане идеологические ярлыки "абстрактного антропологизма" и "субъективно-идеалистической методологии" препятствовали исследованию таких социально-психологических феноменов, как счастье, благосостояние, потребности, качество жизни и др.