Сжимая пистолет, Майкл Стилсон поправил накладное ухо — единственную свою маскировку — и задался вопросом: как он, христианин, утвердившийся в вере после выпавших на его долю испытаний, согласился участвовать в ограблении банка?

Год назад он был настолько убежден в своем религиозном обращении, что, представ перед Иллинойсским советом по условно-досрочному освобождению, умиротворился душой. Попросил называть его просто Майклом — именем, испускавшим, как ему казалось, мягкое евангелическое сияние, — потому что тюрьма стала для него дорогой в Дамаск, проехав по которой Савл преобразился в Павла. Пребывание в тюрьме, объяснил он сидевшим перед ним истуканам, явилось спасением. Без заточения он не обрел бы Бога — пустота прежней, незадавшейся жизни привела его к трехлетней отсидке за подделку документов.

Теперь он думал, не помогло ли ему выжить обретение Бога. Как-никак ухо ему отрезал заключенный по прозвищу Нам в первую же неделю пребывания в тюрьме, не оставив сомнений в сложности самостоятельного выживания. Хотя Нам никогда не служил в армии, ухо Стилсона было третьим, отрезанным за три года. Как ни обыскивали камеру Нама после каждого инцидента, ушей ни разу не обнаружили, и это — главным образом из-за тяги заключенных к вымыслу — породило слухи, будто Нам поедает уши, исполняя ритуал, к которому пристрастился во Вьетнаме.

В течение месяца Микки обрел Бога. Когда рана зажила, он обнаружил в искривленном обрубке некоторую пользу. Часть заключенных в предостережение остальным демонстрировали татуировки или шрамы, а у Стилсона не было уха — целого уха! — чем не могли похвастаться даже чемпионы-тяжеловесы.

Стилсон с отвращением отнял руку от накладного уха. Может, он и тюремный христианин, но сейчас это не имело значения. Ему хотелось поверить, что вооруженное ограбление требует переоценки его веры, но в действительности желание это было вызвано окружившими банк полицейскими. С чего он взял, будто способен стать настоящим грабителем банков? Черт возьми, даже подделывателем документов он был никудышным!

Отбросив полотенце, Конни Лисандер критически осмотрела себя в зеркале, стараясь быть объективной, совершенно объективной. Она покрутилась в обе стороны, напрягая мышцы живота, и с горечью констатировала, что некогда подтянутая фигура утратила свою элегантность. Пятнадцать лет назад она работала репортером в местной телепрограмме «Недостойные Голливуда», где смаковались подробности многочисленных оплошностей некоронованных королей киноиндустрии. В течение трех лет, пока программа выходила в эфир, рейтинг у Конни был выше среднего. Она понимала, что своей популярностью обязана главным образом фигуре и одежде. После закрытия программы она мало работала. Менеджеры винили ее в «однотипности», сравнивая с репортерами бульварных газет. Она меняла одно место за другим и наконец вышла замуж. Через два года последовал развод, и Конни дала себе слово вернуться на телевидение любой ценой.

Она открыла дверь на веранду. Лос-Анджелес Конни любила прежде всего за погоду. Постоянное тепло бодрило ее, не то что в детстве, в сыром, мучительном унынии Сиэтла у залива Пьюджет-Саунд. Солнечные дни постоянно напоминали, что жизнь прекрасна. Даже архитектура Южной Калифорнии отражала этот климат. Двери комнат, кухонь и ванных распахивались навстречу солнцу, впуская его внутрь.

Легкий ветерок принес аромат цветов из ее садика. И Конни уловила запах кофе, хотя не пила его уже три месяца, придерживаясь нового режима, а соседей не было в городе. Может, это просто скрытое желание? Не выпить ли чашечку кофе без кофеина? Это ничему не повредит.

Конни снова подошла к зеркалу, размышляя, не вернут ли более напряженные физические упражнения былую привлекательность ее фигуре, но не стала лукавить. Она вгляделась в свое лицо. Пластическая операция не такая простая процедура, как представляется. На эту удочку уже никого не поймаешь. Слишком многие, теряя привлекательность, ложатся под нож хирурга. И вероятно, подтянув кожу один раз, процедуру придется повторять и повторять, покуда не уподобишься таким же комичным старухам с огромным ртом и выпученными глазами.

Конни наклонилась к зеркалу и указательными пальцами подняла кожу над ушами. Нижняя часть лица стала выглядеть лучше, хотя дряблая шея почти не изменилась. Она уже устала комбинировать свитера, шарфы и высокие воротники, скрывая свой возраст. Пожалуй, пора все же подумать о пластике.