В конце сентября 1939 года Белосток, Гродно, Ковель, Барановичи и другие некогда польские города неожиданно для их жителей стали советскими, а население их, равно как и маленьких еврейских местечек, превратилось в граждан СССР. Участь большинства была трагической. В 1941 году все жители этих местечек погибли, так и не поняв в свой смертный час, как такие зверства могут творить представители культурнейшей нации Шиллера и Гете.
Герой книги, сапожник из польского местечка, ставшего в 1939 году советским, с чрезвычайной простотой описывает жизнь и быт своей семьи и окружения. Пройдя трагические годы войны, пережив сложные послевоенные годы, Арон-сапожник не озлобился. Рассказ старого ветерана полон любви, добра и надежды.
Глава I
Израиль. Хайфа
По одной из улиц приморского города Хайфа, что в Израиле, брел очень пожилой еврей.
Он был совсем сгорбленный и поэтому большую часть своего пути смотрел себе под ноги.
Но иногда поднимал голову, и тогда точно можно было понять — идет очень старый человек. Борода небольшая, видно он ее подрезает. Значит — не хасид
[1]
. Да оно и без бороды видно — не хасид, нет.
Одет очень своеобразно, особенно для Израиля с его иссушающим зноем и жаркими ветрами. Но ладно, до одежды мы еще дойдем. Лицо же все в морщинах, больше похожих на шрамы. Собственно, это и были шрамы нелегко прожитых лет. Руки цепко держали хорошо полированную палку, на которую старик и опирался. Видно было, натруженные руки старика всю жизнь делали работу не легкую.
Да, теперь одежда. На старике, к нашему удивлению (ибо местный житель старика встречал часто и привык ко многому), был плащ. Плащ военных времен, 1940-х годов, что и подтверждается засаленной и грязной этикеткой: «US Army. 1944».
Глава II
Местечко или Штеттл
Я покажу вам наш дом. Самый средний еврейский дом на окраине штеттла
[9]
. А называть поселок не буду. Они похожи друг на друга: бедные и не очень еврейские местечки Восточной Польши. Рядом с домом — небольшой огород. Бабушка и мама вели «битву за урожай». То есть, позднее я узнал, что весь СССР, к которому еще мы не принадлежали, битву за урожай осуществлял постоянно. И зимой, и летом. Но — битва была постоянной, а урожай сопротивлялся. И зачастую даже побеждал. То есть, урожая не было. Но на мамином огороде всегда побеждали бабушка и мама. Поэтому свекла, морковь, картошка и зелень были без перебоя.
Вообще, на нашем огороде росло все. Особенно бурно все стало произрастать, когда в 1939 году мы вдруг стали советскими гражданами, то есть гражданами советской Белорусской республики.
Бурно же стало расти потому, что из лавочек наших одномоментно исчезло все: сахар, мука, крупы, консервы, что из Лодзи, а также керосин и свечи.
Слава Богу, у бабушки все это было в ее волшебной кладовой. Вот, например, о сахаре. Неожиданно бабушка потребовала высадить большое количество свеклы и моркови. И угрожающе на мои жалобы заявила: «Еще спасибо мне скажете». Так и получилось.
Так получилось, потому что исчезли и печеньки, и хлеб (благо все пекли дома), и сахар. Мы все тут же научились — от бабушки — делать сладкую патоку. Конечно, из свеклы. Не так-то все было просто и быстро. А быстро очень хотелось. В общем, в начале свеклу томили. Да, правильно, в русской печке. Потом сок выцеживали — это бабушка и мама, а затем — снова в печь. И вот получаем готовый, сладкий кисель. Это и есть патока.
