Клуб «Армантье» притаился в короткой аллее, по которой местные жители старались не расхаживать, едва начинало смеркаться. Слишком уж велик был риск. Риск увидеть юного педика, который, опустившись на колени, отсасывает у моряка из Сан-Педро. Риск оказаться изуродованным бутылочной «розочкой», как это произошло с несчастным мистером Шекелем, которому приспичило после двойного сеанса в кинотеатре на Сансет вернуться домой кратчайшей дорогой. Риск, переступая через старые трамвайные пути, наткнуться на тело с вываливающимися из живота кишками.

Всего в нескольких кварталах отсюда, на Четырех углах, которыми славится перекресток Голливудского и Виноградной, где проститутки стоят не рядами, а сплошной цепью, было немало народу, мужчин и женщин, юношей и девиц, которые могли бы порассказать про «Армантье» еще не такие истории.

Хуливуд превратился в достаточно зрелый город, чтобы похвастаться далеко не одной раковой опухолью вроде здешней. Его бульвары кишмя кишели проститутками обоих полов и транссексуалами. Едва ли не на каждой скамейке впритирку сидели бездомные. Едва ли не за каждым кустом пили вино из горлышка, нюхали и кололись.

Но Четыре угла на перекрестке Голливудского и Виноградной даже на этом фоне казались первобытными джунглями.

Лишь на ближайших подступах к клубу «Армантье» можно было чувствовать себя более или менее в безопасности.

Во всем городе свирепствовали ветры, называемые Санта Аной. На углу Голливудского и Виноградной шла всегдашняя торговля наркотиками, контрабандным алкоголем и живым товаром.

Частный детектив по фамилии Уистлер, которого все называли Свистуном, сидел в нише у окна в кофейне «У Милорда», любуясь своими земляками по Хуливуду.

Боско Силверлейк, однорукий бармен, подсел к нему, отложив книгу «Стук в дверь», и тоже поглядел в окно.

– На что ты смотришь?

– Не смотрю, а высматриваю. Какую-нибудь диковину. А лучше – чудо, но не слишком большое. И маленького чуда мне будет вполне достаточно.