Почему рассказываю я историю моей жизни? Сам не знаю. Может быть, потому, что я король? Король? Был королем… Нравятся людям истории — о королях и королевах, с приключениями, подвигами и любовью. Поэты о них сочиняют стихи, слагают легенды.

Уж не собираюсь ли я сложить легенду о любви? Нет. Не знаю, что это будет за история, но едва ли отыщется в ней то, о чем пишут поэты. Ни воспевать, ни восторгаться, ни преклоняться: злато-ткань, обратившаяся в лохмотья, — чем восторгаться? Что тут воспеть?

Король, потому что сын короля. Ни вины моей в том, ни заслуги. А родись я не во дворце, а в хижине пахаря? Была бы моя жизнь похожа на осеннюю лунную ночь или на ураган сезона дождей? Кому это известно…

Был бы я счастливей, если бы увидел свет под кровом святой обители? Что проку задаваться вопросами, на которые нет ответа.

Я знаю, что блеска и величия моя жизнь была бы лишена, ибо только королю приличествует быть осиянным в них. Я носил королевское облачение, но в ткань моей жизни память вплетает множество темных нитей.

Весна. Душистый, легкий ветерок колышет ветки. А мне так душно в моей спальне. Луна четырнадцатого дня висит, как лотос в полном цвету, а мое сердце сморщилось, как увядшая ночная красавица. Мелодично кличет кукушка, а мне эти звуки — как скрип пересохшего тростника.

Правду ли говорят, будто во сне приходит то, о чем стараешься не думать наяву? Едва ли.

Какой отвратительный сон! И страшный — я вся дрожала, когда проснулась.

Может, я на Качу сердита? А почему «может»? Конечно, сердита. Очень сердита. Я ненавижу Качу. Когда он собрался в дорогу — будто не замечая, что делается со мной, — я ведь могла проклясть его! Могла сказать: та сила, что обрел ты, да не пойдет она тебе впрок!

Так почему во сне…