Знаете, как арестовывают людей в Демиругии? Пока вся страна спит, не смея выйти на улицы во время комендантского часа, служители Надзора Над Общественностью (ННО) тихо и без свидетелей забирают нужного им человека. Никаких обвинений, приговоров и расследований. Если за тобой пришли, то никто никогда не узнает, в какой момент тень подозрений закрыла свет будущего над твоей головой. Возможно, еще вчера власти не догадывались о твоих темных делах. А может, тайные соглядатаи уже несколько месяцев живут с тобой рядом и выявляют соучастников. Человек исчезает мгновенно. Причем не только из собственной квартиры, в которой на ночь были закрыты все замки, но и из воспоминаний других людей, письменных и сетевых источников. Утром уже нет твоего личного дела. Твои близкие либо взяты той же ночью, либо напрочь забыли о тебе, подчиняясь приказу. Но этого ты никогда не узнаешь. Ведь тебя больше не существует, вся информация старательно подчищена из всех баз данных, уточнена и скорректирована. Личность навсегда стерта из книги Истории, как ненужный и совершенно лишний факт.

Парень двадцати трех лет, с двухдневной щетиной сидел в глубине темной комнаты на жестком деревянном стуле и курил. Свет он включить не посмел, поэтому то потухающий, то вновь разгорающийся от вдоха красный огонек сигареты светился кроваво-красной злобой и бессильной обидой. За открытым окном моросил мелкий дождь, будто говоря: «На улице тебе делать нечего, гораздо разумнее остаться в своей безопасной квартире». Разумно, ведь выходить из дома ночью, не имея при себе жетона особых полномочий, было нельзя. Попробовать, конечно, можно. Но после того как темные, не имеющие за ненадобностью освещения улицы липким мраком поглотят смельчака, о нем можно будет забыть. Подтверждающий это приказ получит наутро каждый родственник и друг этого человека по электронной почте. Но эта ночь особенная. Несомненно, именно эта. Сегодня хозяином маленькой квартирки были розданы последние листовки, подпольная типография Конторы закрыта на кодовый замок, а пистолет разобран и вшит в двухслойный плащ. Если его личность находится под наблюдением Надзора, а этому уже было пара косвенных доказательств, сегодня самое время стереть его со страниц биографии.

Красная точка, не видная с улицы, вспыхнула в свой последний миг жизни и потухла, пустив облачко дыма напоследок. За стеной, в общем коридоре послышалось легкое, практически неразличимое на фоне уличной мороси шуршание подошв. А может, это и показалось воспаленному от напряжения слуху парня. Он встал, еще раз затоптал брошенную на пол сигарету и кинул взгляд на наручный хронометр. Половина первого, а значит, самое время для ухода. Достав пластиковый квадрат удостоверения личности с маленькой фотографией в уголке, он небрежно бросил его на пол. Больше эта вещица ему понадобиться не могла. На задней стороне был выведен герб Демиругии, а на другой – напечатанными на машинке буквами имя: Лемор Свирягин. А рядом должность: работник Управления Коммуникацией и Связью.

Натянув шляпу с широкими полями на голову, ночной беглец осторожно перелез через подоконник, задвинул окно и тихо ступил на пожарную лестницу. Невесомая, она покачивалась при каждом движении, заставляя спускающегося по ней человека судорожно хвататься за тонкие перила. Один раз расшатанная ступенька громко скрипнула, и Лем несколько минут стоял, замерев, вслушиваясь в черную взвесь пронизывающего ночного воздуха. Но полицаев Надзора так и не было слышно. Преодолев пять этажей, он спустился на землю и свернул в переулок, опасаясь ночных патрулей. Хотя официально улицы не патрулировались ночью, но слухи об этом ходили, а рисковать своей жизнью ради комфорта перемещения сейчас было бы очень опрометчиво. Обойдя соседний дом, Лем выглянул из-за угла здания, перед этим убедившись в том, что никто не заметит его. В окне, через которое он полчаса назад покинул квартиру, замелькали огни переносных фонарей, освещая несколько темных силуэтов.

«Я был прав, – подумал Лем и довольно хмыкнул, – интересно, удавалось ли еще кому-либо перехитрить Надзор? Ладно, кажется, здесь оставаться нет более никакого смысла. Вернусь, когда все уляжется».

К сожалению, идеальная система не может состоять из неидеальных людей. Так правильно, но и так зря сказали когда-то.

Поэтому настолько важно знать Устав, как, к примеру, свой личный номер на получение гражданских талонов, или, скажем, как имя и фамилию командира. И то, и другое, и третье Сурнай Козинский знал на отлично, чем и вызывал некоторую зависть товарищей. В то время, когда все частенько получали нагоняи от начальства за неряшливость в одежде, пыль на тумбочке с личными вещами в казарме или неправильный строевой шаг, лейтенант Козинский отдавал все свои мысли Уставу. Он не просто жил по нему, он жил им, думал Уставом. Кто-то из его отделения вечно бубнил под нос что-то про зашоренность мышления и недалекость командира, но все эти пустые и безосновательные разговоры Сурнай пресекал на корню. «Любое своемыслие развращает ум солдата, а личная инициатива убивает дисциплину», – гласил лозунг каждого учебно-воспитательного фильма. И у лейтенанта не было ни единой причины оспаривать абсолютную правоту этого постулата. Все-таки эти фильмы производятся под руководством Военного секретариата страны. Там глупых людей нет, так что лучше следовать мудрым указаниям старших и не подвергать их сомнению. Через время осознание их истинности придет само, за это можно не беспокоиться.

Лейтенант Козинский откровенно не понимал, чем можно быть недовольным на службе. Бесплатное койко-место, за которым нужно всего лишь следить в соответствии с установленными правилами. Трехразовое питание, содержащее весь набор необходимых витаминов. Еда не имела приятного вкуса, чтобы не дать возможности расслабиться. Но разве должен солдат быть расслаблен на защите своей Родины? Для этого есть шесть часов сна и четыре часа личного времени раз в неделю, как награда за усердную службу. Помимо всего этого, постоянные тренировки и учения делали из любого сопляка настоящего мужчину. А самодурства командиров, на которое так злилось его отделение, можно легко избежать, если во всем следовать Уставу. Короче, жаловаться в Армии было не на что.

Поэтому лейтенант Сурнай Козинский ходил строевым шагом, соблюдая длину шага в 80 см, каждое утро одевался за уставные 15 секунд и задирал подбородок под 65 градусов, вытягиваясь в струну при приближении командирского состава, без каких-либо жалоб.

Полуокружности настенного хронометра перекрестились на цифре 7, пришло время для просмотра учебно-воспитательного фильма номер девять. Сегодня повторяем историю. Лейтенант Козинский, потративший свое личное время на отдых, встал, сразу же расправив за собой кровать, и оглядел общую комнату своего отделения. Бойцы занимались кто чем хотел. Кто-то развалился на кровати. «Если покрывало не будет идеально ровным, поставлю наряд». Часть ребят горячо спорили в дальнем конце комнаты. «Лишь бы поточить языки, отдых был бы рациональнее». Пара человек склонились над книгами у окон, чтобы уличный свет освещал страницы, ведь драгоценное электричество не тратится попусту на освещение казарм. «Опять эти умники. Уверен, у них не История Демиругии в руках».