Где папа?

Кузнецова Юлия Никитична

Не нарушай равновесия ни словом, ни жестом. Не показывай чувств, живи шёпотом. Затаись. Замри. Исчезни. Представь, что ты в схлопывающейся клетке из страшного фокуса. Набери побольше воздуха и дождись вечера, а лучше выходных, когда можно поехать с папой на Воробьёвы горы кататься на великах, а потом открыть новую банку варенья. И ничего не бояться.

Проси только одного: чтобы ручеёк, рядом с которым ты забывала о боли и собственной слабости, не пересох и не покинул своего русла. Чтобы тебя не осудили на ожидание и не приговорили верить и любить изо всех сил. И ничего не бояться.

Часть 1

Апельсин

Я режу апельсин. Положила его на доску. Держу правой рукой, левой режу. Главное — тонко резать. Тонко — значит долго.

Только не надо глупых аналогий. Апельсин — не вена. Я не собираюсь умирать. Из-за Алаши тем более.

Просто режу апельсин. Тонко и долго. Потому что мне надо как-то дождаться папы. Чтобы он объяснил мне, что я должна была ответить Алаше.

Алаша

Алаша остановил меня уже на подходе к дому. Отделился от тусовки, над которой возвышалась голова Фокса. Сунул руки в карманы кожаной куртки. Чуть сгорбился, наклонил голову набок, улыбнулся. Приблизился ко мне, весь такой блестящий — от чёрных вьющихся волос до лаковых ботинок. И спросил:

— Тебя как зовут, красавица?

Алаша учится у нас первую неделю. Но уже стал частью компании Фокса. Даже его правой рукой. Почему так быстро? Почему я…

— Так как, красавица?

Он издевается. Я вижу, что он издевается. Фокс видит. Оба видят, что я далеко не красавица.

Когда вернутся родители…

Стемнело, а я так и не включила свет. Режу третий апельсин. Он круглый и напоминает землю, которая (всё-таки!) вертится. Мне немного лучше. Хотя до конца меня приведёт в чувство только папа. Он просто придёт домой после работы. Помоет руки и обязательно прокричит из ванной:

— А вам не кажется, что я похудел?

— Нет! — крикнем мы с мамой хором.

Папа боится худеть. Ему кажется, что худеют только больные.

— А я всё-таки похудел, — с тревогой скажет он, — у меня ввалились щёки.

Где папа?

Звонила тётя, жена маминого брата. Они живут в Подмосковье, но видимся мы с ними редко. И разговариваем в основном по праздникам.

Если честно, когда её номер высветился на экране, я испугалась: вдруг я забыла какой семейный праздник? Может, забыла кого-то поздравить с днём рождения?

— Алло? — осторожно произнесла я.

— Лиза… Где папа?

— Я не знаю… То есть на работе… Хотя он сегодня же поехал в… А… а что?

Белый свитер

Голос у мамы был такой, словно она бьётся в когтях у хищной птицы.

Она захлёбывалась словами. Словами и слезами.

— Его! Забрали! Только что! Забрали!

— К-куда, мама?

— В тюрьму!

Часть 2

Мир и мы

Надо прояснить.

Папа всегда был в ладу с миром.

У нас в семье — разделение.

Мама с миром борется. Точнее, с его несправедливостями. Исправляет ошибки. Я от мира прячусь. Ирка — и борется, и прячется, и ладит. Когда что. На работе — борется. В учёбе — прячется. С Костей, своим бойфрендом, — ладит, конечно. Но вообще иногда и прячется. Это если ругаются.

Но папа…

Папа

Когда папа был маленьким, он был страшно мнительным. Если он делал себе бутерброды, то спрашивал у своего папы, моего дедушки:

— Папа, а мне хватит двух бутербродов, чтобы не умереть с голоду?

— Ты так хочешь есть? — спрашивал дедушка.

— Нет, но я же всю ночь не буду есть. Вдруг я за это время умру?

— Не умрёшь, — успокаивал дедушка, — двух вполне хватит.

Мама

Моя мама — бухгалтер. Мама любит две вещи. Порядок и цифры. Я понимаю, что это карикатура на бухгалтера. Но это правда.

Она действительно больше всего на свете любит, чтобы везде был порядок.

Мама постоянно моет то посуду, то полы, то окна, а ещё пылесосит мебель, выбивает на улице ковры, стирает даже ту одежду, из которой я выросла, прежде чем отправить её на антресоли. Она обожает аккуратно, как в магазине, складывать в шкаф наши с папой футболки, а полотенца у неё свёрнуты в рулоны и уложены на полке брёвнышко к брёвнышку: мама узнала, что такой способ укладывать вещи очень экономит пространство, из передачи про стюардесс.

Человек, который распрямляет стальные клетки

А я вот не считаю, что папа не приспособлен к жизни. Нет, ну конечно, он явно не спец в вопросах, где что купить, и в основном парит в облаках, придумывая свои рассказики.

Но он умеет делает такое, что не умеет никто.

Помню в детстве такую игрушку. Я её ненавидела.

Сложенная клетка. Сверху ручка. Дёргаешь ручку резко вверх. И клетка распрямляется. Становится объёмной. Тогда можно открыть дверцу и посадить туда игрушечную птицу. Кажется, у птицы на пузике есть то ли кнопка, то ли рычажок, и она может петь.

Мне было страшно смотреть на эту игрушку, которую на моих глазах распрямляли одним движением. Потому что я была уверена: когда-нибудь эта клетка сама сложится обратно и придавит птичку.

Хлеб-с-Вареньем

Меня он зовёт Муськин-Пуськин. А я его — Хлеб-с-Вареньем.

Ночью я смотрю канал MTV. Клипы. Смотрю внимательно, чтобы запомнить: есть личности покруче моих одноклассников. Личности, которые уже чего-то добились в жизни.

И тогда, на фоне этих ярких, красивых людей, которые так умело поют и двигаются, меркнут звёзды моего класса — Фокс, Алаша и остальные.

Как-то я пыталась объяснить маме, зачем смотрю MTV. Она засмеялась и посоветовала смотреть канал «Культура». Мол, те, кого показывают по «Культуре», добились гораздо большего, чем те, кто кривляется и поёт по MTV.

Я пробовала, но там показывают совсем старых дядек, пожилых мушкетёров или завывающих усатых поэтов, которые устраивают творческие вечера, а старые тётеньки с фиолетовыми волосами, в малиновых платьях и с брошками на широкой груди, хлопают им со слезящимися глазами.