В этом мире больше нет Хранителей. Но его проблемы не исчезли вместе с таинственной организацией. Молодой и неопытный Народный Председатель отчаянно пытается бороться одновременно и с нарастающим кризисом в экономике, и с откровенным саботажем старой бюрократической гвардии. И, кажется, борьбу эту он проигрывает по всем фронтам. Его последний шанс — секретный план, который в тайне от всех разработала и запустила его канцелярия. Но на его реализацию требуется время. То самое время, которого ему отчаянно не хватает.
Но и это — лишь часть его проблем. Странные сны преследуют его ночами. Чужой мир, похожий и непохожий на его собственный, властно предъявляет на него права. Странно искаженная история его собственного мира развертывается перед его глазами. Но не было в его мире ни Российской империи, ни города по имени Москва, ни Охранного отделения, и невиданные устройства — самолеты — рассекают там воздух, и бурная осень 1905 года накатывает на страну подобно шторму…
Сон? Сумасшествие? Реальность? Неизвестно. И остается только барахтаться в окружающем молоке в надежде когда-нибудь сбить из него масло и выкарабкаться из проклятой ловушки. Две огромные империи трещат по всем швам, разваливаясь на части, и судьбы обеих во многом зависят от того, чего именно сумеет добиться один-единственный человек.
25 июля 1583 г. Мокола. Резиденция Народного Председателя
— Ну, как тебе наши теоретики?
Павел вальяжно развалился в гостевом кресле. Олег в который раз окинул его критическим взглядом. Да уж. И года не провел на высокой должности, а ведь как погрузнел наш Бегемот, раскабанел, можно сказать! Свойство, что ли, у власти такое — раздувать тех, кто до нее дорвался? Намекнуть ему мягко, что пора бы и спортом заняться? Трусцой по дорожке с утреца пораньше… Народный Председатель незаметно пощупал слой жирка на собственном животе и тайком вздохнул. На чужой грядке, значит, и былинку замечаем, а на своей лопуха не видим?
— Чего вздыхаешь? — поинтересовался наблюдательный Бирон, изучая свои ногти. — Не понравились теоретики? Или брюхо расстроилось?
— На свое брюхо посмотри, дорогой соратничек, — хмыкнул Олег, вяло листая страницы объемистого доклада. Знакомые слова на бумаге никак не хотели складываться во что-то понятное общечеловечески. «Искривление тангенс-вектора несущего модулированного поля методом Зейгельса-Иванова с большой долей вероятности может привести к уменьшению потребляемой двигателем энергии с сохранением прежней мощности, а в перспективе…» Тьфу. Если они для дилетантов такими километровыми пассажами свои мысли излагают, то как же между собой общаются?
— Заумные у тебя теоретики, — вслух сказал он. — И где только таких откопал? Ладно, оставляй доклад, полистаю на досуге. Но если эксперты Пряхина от них плюются, почему ты думаешь, что я лучше отнесусь? Наверняка очередной академик со связями своего протеже двигает…
25 июля 1583 г. Мокола. Резиденция Народного Председателя
— Уверен, что с тобой все в порядке? — Бирон наклонился вперед и пристально взглянул в глаза Олегу.
— Да двадцать раз сказал, что уверен! — раздраженно отмахнулся Народный Председатель. — Сколько еще повторять?
— Ты бы поаккуратнее, Олежка, — покачал головой Павел. — Слишком близко все к сердцу берешь. Нервы, переутомление… Смотри, сгоришь на работе. Как там? — последний вопрос адресовался врачу.
— Сто тридцать на восемьдесят, — откликнулся тот, расцепляя резиновый шланг аппарата. Тонко пшикнул выходящий из манжеты воздух. — Чуть выше нормы, но ничего серьезного. Тоны сердца нормальные, да и вообще я никаких отклонений не вижу. Полагаю, нынешний приступ действительно случился из-за серьезного переутомления. А так — хорошее у вас здоровье, Олег Захарович, но все же, в очередной раз напомню, регулярно спортом заниматься бы не помешало. От эпизодических вылазок в спортзал толку немного. Лишний вес потихоньку накапливается, на сердце давит…
— Сам знаю! — поморщился Олег. — Где бы еще на то лишний час в сутки выкроить, не подскажете ненароком, Вадим Фрицевич? Чтобы тихо, мирно, ненапряжно трусцой по дорожке…