Верные друзья

Галич Александр Аркадьевич

Исаев Константин Федорович

Когда-то давно на одной из московских окраин жили три товарища: Сашка — «Кошачий барин», Борька — «Чижик» и Васька — «Индюк». Прошли годы. Чижик стал известным московским хирургом Чижовым, Сашка — профессором-животноводом Лапиным, Васька — академиком архитектуры Нестратовым. Вспомнив когда-то данное всеми обещание, они отправляются на бревенчатом плоту в плавание вниз по реке и претерпевают множество приключений…

1

…Тридцать лет назад на реке Яузе, за московской заставой Лефортово, жили три закадычных друга…

По Яузе, какой она была тридцать лет назад, — мутной, с захламленными берегами, с приросшими к ним маленькими косыми домишками, — плывет лодка, такая дырявая и заплатанная, что просто непонятно, как она держится на воде.

Ведут лодку по Яузе три дружка: Сашка Лапин, голубоглазый, взлохмаченный паренек, степенный и серьезный, прозванный за любовь к животным «Кошачий барин», Боря Чижов — «Чижик», с такими же, как у Лапина, голубыми глазами, но озорным и лукавым лицом, и худенький, длинноногий и длиннорукий Васька Нестратов, за важность и хвастовство именуемый «Индюком».

Вместе с лодкой выплывает песня, которую друзья орут истошными голосами:

2

Весна. Дальние горы на горизонте. Степь в цветах и травах. По некошеным травам бешеным карьером мчится конь. У всадника — Лапина — кудрявая, разбойничья борода и веселые, голубые, слегка навыкате глаза.

За холмом сразу открывается одиноко стоящее среди степи красивое белое здание. Это Экспериментальный институт животноводства. Всадник проскакивает арку и оказывается на круглом дворе. Земля здесь плотно убита копытами. Денники окружают двор.

Навстречу Лапину выбегают две девушки в белых халатах и седой поджарый человек в ловко пригнанных сапогах и кожаной короткой куртке.

— Он! — вскрикивает одна из девушек отчаянно. — Александр Федорович! Ну что же это?‥ Ведь самолет через пятьдесят минут!‥

— Тише, тише, Олечка, — смущенно бормочет Лапин, — я на минуточку. Взгляну только — и обратно. Чего ты шумишь? Вон, гляди, Вера ведь не кричит!