Рожденная в гетто

Сеф Ариела

Книга Ариелы Сеф – уникальное документальное свидетельство. Девочка, рожденная в каунасском гетто, чудом спасшаяся в приютившей ее семье. Страшный приговор врачей и ежедневная борьба с болезнью. А дальше – брак с известнейшим детским поэтом Романом Сефом, дружба с Аллой Демидовой, Камой Гинкасом, Кареном Шахназаровым и многими другими. Если бы беллетрист взялся выдумать историю жизни героини романа, вряд ли он сумел придумать столь драматичный и захватывающий сюжет. Слог Ариелы завораживает – только очень легкий и по-настоящему великий человек может с такой простотой и юмором писать и про ужасы Второй Мировой, и про Париж 20 века, и про жизнь советской богемы.

Ариела Сеф

Рожденная в гетто

© Сеф А., 2009

© ООО «Издательство Астрель», 2011

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Предисловие

Книга Ариелы Сеф – уникальное документальное свидетельство. Если бы беллетрист взялся выдумывать историю жизни героини романа или повести и принялся бы усиленно фантазировать, чтобы увлечь читателя, он вряд ли сумел бы сочинить более драматический и захватывающий сюжет, чем эта сложенная обстоятельствами и выстроенная реальной женщиной судьба.

Девочка, рожденная в каунасском гетто, спасенная, вырванная родителями из лап смерти (напомню: в Литве евреи были истреблены гитлеровцами почти полностью. Сухая статистика говорит: погублено 94 процента еврейского населения, примерно 220 тысяч человек), вспоминает – безыскусно и просто – о том, что испытала сама, и о том, что сохранила память из рассказов близких. Подброшенная в детдом, чудом там выжившая, выросшая в семье литовских крестьян и долгое время считавшая мамой приютившую ее женщину, обреченная быть тихоней страшным приговором врачей – и тем не менее не поддавшаяся, не уступившая этому приговору, выстоявшая в схватке с недугом, существовавшая так, будто нездоровье ей неведомо, работавшая во времена «холодной войны» в парижском кабаре, без лишней выспренности делится пережитым – нет, не опытом (самолюбование, присущее большинству мемуаров, тут отсутствует), а болью и утратами, поэтому и читаются ее страницы и воспринимаются зафиксированные подробности с душевным откликом и сочувствием.

Родители, вырвавшиеся из резервации и прятавшиеся в подвале сарая от гитлеровских облав, принявшие после войны активное участие в спасении осиротевших детей и переправке их с помощью советских летчиков за рубеж… Вернувшиеся из сталинских лагерей родственники… Появление на свет младших братьев… Детали послевоенного быта: без конца перелицовываемый отцом костюм, приходящие в дом способного им помочь доктора люди с их бедами и искалеченным прошлым, врывающиеся в квартиры патрули чекистов с овчарками и новые эшелоны отправленных в лагеря уже советским режимом арестантов – все это нашло отражение в повествовании Ариелы Сеф.

Семейная сага, развивающаяся на фоне реальных исторических событий, вобрала множество символических, притчево-образных подробностей, говорящих о ХХ веке и канувшей эпохе гораздо ярче и доходчивей, чем иные пухлые исследования философов-теоретиков.

В повествовании есть неожиданный виток: наша героиня – студентка престижного института иностранных языков в Москве, брак с французским подданным, отъезд в Европу, встречи с представителями русской эмиграции и парижской элиты, после развода с мужем скитания без жилья по чужим углам. И опять – подспудно эта мысль присутствует в каждой главе – выстояла, превозмогла, состоялась. Я не случайно обращаю внимание на суть этого выплеснувшегося монолога непрофессионального, но вполне сформировавшегося литератора (перед нами – первое произведение Ариелы Сеф, и в смелости и робости предпринятой попытки – главное и безусловное его достоинство): вообразим, что родители выбрали бы пассивную позицию и не покинули гетто, представим, что оказавшаяся в Париже без поддержки юная эмигрантка опустила бы руки, представим, что она бы подчинилась безжалостному диагнозу врачей, вынесенному ей еще в раннем детстве… Но в этом-то главный итог и урок хронологии судьбы: активное, позитивное, созидающее начало переиначило вроде бы безысходную картину.