Герои Алексея Серова с головой погружены в ежедневную жизнь и двигаются в этой среде медленно, с трудом преодоле­вая мощное сопротивление обстоятельств — всякий раз новых. Вот юноша, пропадающий от одиночества среди своих книг. Он хочет разорвать путы невезения, познакомиться с девуш­кой — но вместо этого попадает в ловушку времени: счастье только пригрезилось ему... Вот молодой рабочий, жалеющий пьяницу-отца, но вынужденный избивать его. Вот «самурай из русской провинции», заступившийся за женщину и получив­ший в итоге удар заточкой в живот. Вот старик, помешавшийся на собственном здоровье — потеряв опостылевшую жену, он и сам вскоре умирает. Вязкое месиво бытовых проблем застит глаза героям Серова; упертые, несговорчивые, они «гнут свою линию», опускаясь порой на самое дно — и о каждом из них можно сказать слова, которые автор в своей повести «Злоба но­чи» говорит о ребенке: «Маленький человек начал познавать мир, несущими опорами которого были неуверенность и стра­дание. Нужно было учиться терпеть и преодолевать все это соб­ственной жизнью, добиваясь счастья».

Эти персонажи всем нам хорошо известны: мы живем с ни­ми и среди них, находим в них черты своих родственников, зна­комых или даже свои собственные. Миг узнавания радо­стен — и вот мы уже начинаем доверять молодому писателю, точно воспроизводящему не только черты наших соседей по земле, но и приметы времени и места: это Россия, это провин­циальный город, всего лишь век тому назад ставший индустри­альным центром, а на дворе — туманный рассвет третьего ты­сячелетия от Рождества Христова. Судя по всему, рисовать портреты своих героев, описывать их злоключения не составля­ет для автора особого труда — он ведь тоже живет здесь и сей­час, не выпадая ни из своей эпохи, ни из своего народа.

Но, похоже, Алексей Серов взялся за перо совсем не для того, чтобы просто воссоздавать на бумаге окружающую жизнь — его пристальный взгляд устремлен глубже. Писателя интересуют, прежде всего, ценностные ориентиры, психологическая моти­вация людских поступков. Читая его рассказы и повести, мы не только воочию видим живых мужчин и женщин, наших совре­менников, но и явственно ощущаем авторское отношение к ним, чувствуем, с кем заодно выступает сам писатель. В этом ощущении — ключ к тайне его творчества, к авторскому «я».

Упрямые, ершистые, не боящиеся конфликтовать с окру­жающим миром персонажи Серова движутся сквозь жизнь, пы­таясь устроить ее на тех началах, которые кажутся им правиль­ными. Главное из этих начал — справедливость, с которой тесно связано характерное для героев обостренное чувство собственно­го достоинства. Даже в самых тяжелых и неприятных обстоя­тельствах нельзя потерять это чувство, иначе вся жизнь пойдет насмарку. При этом ни суд, ни тюрьма, ни угроза жизни не спо­собны остановить героев Серова: зло, как они считаю-!, должно быть наказано — и непременно с их участием. Именно поэтому отец заболевшей девочки из повести «Злоба ночи» готов чуть ли не драться с доктором, который своим поведением оскорбляет приехавшую в больницу семью, поэтому Вера Силантьева из рас­сказа «Месть женщины» идет на похитителя ее добра с вилами наперевес, а пенсионер из рассказа «Упертый» заявляется на квартиру к обидевшему его милиционеру с боевой гранатой.

Прощение, жалость? Да, многим из положительных персо­нажей писателя присуще и это, исконно русское качест­во — жалость ко всему живому, особенно к тем, кто страдает. Но если кто-то страдает безвинно — жалость тут же перехо­дит в гнев, и тогда держись, обидчик! Общепринятые прави­ла и приличия летят в сторону — и героиня рассказа «Юшки наяды», садистски вымещающая на любящем ее мужчине свою злобу на мир, получает за все сполна.

Затянувшаяся осень медленно превращалась в зи­му. По утрам у него даже в постели, под теплым ватным одеялом мерзли ноги. Кровь — медленная, стариков­ская — не грела ничуть. Странно, у двадцатилетнего парня...

Поэтому он и не любил зиму. Вообще холод. А уже временами шел, валился с неба противный мокрый снег.

Прогноз на ближайшие дни передавали неутеши­тельный. «Дальнейшее понижение температуры, осад­ки, порывистый северный ветер.» Каждое утро, уходя на работу чуть свет, он слышал по радио одни и те же чеканные, убийственные формулировки. Становилось все темнее и холоднее. Становилось невыносимо.

Приближалась депрессия, и он не мог ничего поде­лать с этим.