Ваня стоял на узком балкончике своей квартиры на сто семьдесят третьем этаже, помешивал ложкой чай в кружке и задумчиво смотрел вниз. Там, в обе стороны уходящей за горизонт дороги, двумя бесконечными потоками ползли машины и шли по широким тротуарам люди. С высоты балкона люди казались мелкими цветными точками, сливавшимися в одну сплошную пеструю массу, которая медленно, тягуче передвигалась в пространстве.

«Словно огромная, кишащая куча насекомых» — подумал он, поёжился от налетевшего порыва ветра, сделал глоток терпкого, горячего чая и вышел с балкона, плотно притворив за собой дверь. Поставив кружку на подставку возле монитора, он сел на кресло и открыл незавершённый проект в редакторе — вчера вечером ему в голову пришла новая мелодия, и он наспех набросал её на компе, уже прямо перед сном. Но сегодня что-то дело застопорилось — то ли задумка всё-таки была не очень стоящей, то ли пришедшее утром письмо слишком взволновало его, сбив с рабочего настроя и вытряхнув из головы все остальные мысли.

Вдруг в коридоре громко зазвонил домофон. В тишине квартире противный, дребезжащий звук неприятно резанул по ушам. Ваня подпрыгнул от неожиданности, затем ногами нашарил под столом тапочки, надел их и быстро прошел к двери. Сняв трубку, он услышал потрескивание помех, сквозь которые всё-таки прорвался знакомый голос:

— Открывай, свои.

Ваня ткнул пальцем на большую клавишу на сенсорной панели, дождался характерного писка, затем сказал, почти вплотную прижав трубку ко рту:

Если в парке лечь прямо на траву спиной, закинуть руки за голову и смотреть вверх, ты будешь видеть только небо над собой, да редкие ветки деревьев, попадающих в поле зрения.

Ветки — чёрт с ними, они совсем не мешают. А небо — небо всегда бесконечно далеко. Оно — наверное, единственное, во что ему не придётся рано или поздно упереться головой в этом городе. Поэтому Стёпа мог лежать так по часу, а то и больше — главное, чтобы на улице было достаточно тепло и сухо, потому что его старая одежда уже сильно прохудилась в паре мест, да и если промочить её, на следующий день, скорее всего, придётся сидеть дома. Если, конечно, кто-нибудь из общаги не одолжит ему свою.

Но сегодня стояла отличная погода, и небо было как никогда высоким и пронзительно синим — лишь в паре мест по нему медленно ползли белые хлопья облаков — одно, похожее на гигантский пузатый чайник, уже почти скрылось из виду, а второе — бесформенный кусок сахарный ваты — как раз проплывало над ним, подкрадываясь к солнцу. Степа лежал, жмурился от ярких лучей и думал. Думал обо всём понемногу — мысль вяло перескакивала с одной темы на другую, сильно не задерживаясь ни на чём, но в целом на душе было довольно легко и хорошо. Нечасто в последнее время он ощущал такое настроение.

Степа пошарил на траве рукой, нащупал свой телефон и поднёс его к глазам. Почти четыре часа. Вздохнув, он потянулся, затем согнулся и сел на траве.

Мир вокруг тут же развернулся, превратившись в то, чем и являлся на самом деле — маленьким, довольно безлюдным парком на окраине города. Неподалеку по дорожке неспешно прогуливалась старушка с внуком. Увидев сидящего в траве Стёпу, она повернула и медленно засеменила в противоположную сторону. Степа помрачнел.