Осень прощалась с Талерином затяжными дождями и северным ветром. Под колесами проезжающих экипажей хлюпали лужи, замерзшие прохожие поднимали воротники плащей и надвигали поглубже шляпы, унылые дворняги поджимали хвост и прятались в подворотнях, бездомные коты соблазняли добросердечных хозяек, обещая им любовь до гроба…

Дождливые месяцы Вуали и Лютни погрузили столицу Кавладорского королевства в состояние тихой дремоты. Охотник, появившийся на небосклоне, принес с собой снежную крупу, и теперь по ночам улицы Талерина засыпало мелким снежком. Снег таял к полудню, добавляя слякоти и грязи; горожане надеялись, что зима вот-вот начнется по-настоящему, но упрямая погода снова и снова обманывала их ожидания.

Тема прихода зимы — настоящей, со снегом и морозцем, а не какой-то мерзопакостной серо-дождливой сырости, — активно обсуждалась в «Алой розе», самой известной ресторации Университетского квартала.

Здесь ученые мэтры собирались согреться кружечкой вина из Иберры или Фносса. Усаживаясь у пылающего камина, они спешили раскритиковать теории оппонентов и поделиться собственными наблюдениями. Слыхали, у госпожи Ш., торговки птицей, все утки дружно сбросили перья? Верная примета, что начинающийся месяц Гусыни будет теплым… Нет, уважаемый коллега, вы что-то напутали! Просто упомянутая вами госпожа Ш. поссорилась с невесткой, вот бедная домашняя птица и оскоромилась, попав под горячую ручку раздраконившимся домохозяйкам! А зима будет холодной. Ей-ей, не вру! холодной, как в Буренавии — может быть, даже до Нового Года снег продержится. Алер покроется льдом, да таким толстым, что можно будет по нему пройти и не провалиться… да, точно, и лёд будет, и снег, и даже, чем демоны не шутят, метели объявятся…

Метели? Вы еще скажите — сугробы! И белые медведи на улицах!

Неписанный закон человеческих отношений гласит: если ваш друг или родственник получил новую, высокооплачиваемую и престижную работу, ему нужно позавидовать. Насколько глубоко и патологически, решать, конечно же, вам, но позавидовать все-таки нужно. Округлить глаза, когда вам назовут сумму жалованья, прикрыть ладошкой открытый в изумлении рот, когда вам объяснят жизненные перспективы теперь доступны счастливчику, изумленно ахнуть и покачать головой, высказывая чисто человеческое «везет же людям»…

Будучи представительницей славного клана подземных мастеров, Напа Леоне Фью не считала обязательным следовать человеческим законам. Гномка на заморочки человеков чихать хотела, а потому сопела, презрительно поджимала губы и осматривала новое место работы Далии с ярко выраженным чувством отвращения.

— Посмотри, сколько здесь книг! — мэтресса Далия подбежала к огромному стеллажу, вмонтированному в одну из стен отведенных ей апартаментов. — Я могу месяц читать! Даже не придется уговаривать наших библиотечных мымрочек позволить взять том на ночь! И

какие

это книги — вот эта издана в Лугарице триста лет назад, эту запретили в Вечной Империи Ци как подрывающую государственные устои, а это вообще древний эльфийский манускрипт!..

— Ты научилась читать по-эльфийски? — буркнула гномка. — Или вдруг выучила цинские иероглифы?

— Не в этом дело! Это же книги, замечательные, редкие книги! Только ради них можно было согласиться на должность воспитательницы их высочеств!..

Ощущение, что что-то где-то пошло неправильно, усилилось на следующий день.

Утро первого зимнего месяца началось для Далии с того, что важный мажордом — в расшитой золотом ливрее, с бакенбардами, которые можно было использовать в качестве силков при охоте на пустынных сфинксов, — торжественно объявил, что «их величества король Кавладора Гудеран Десятый из династии Каваладо и королева Везувия просят вас откушать с ее высочеством Ангеликой, его высочеством Роскаром, их королевскими высочествами Анной, Дафной и Арденом и его высокопревосходительством генералом Октавио Громдевуром».

Судя по тому, с каким достоинством и патетикой держался господин Олбер, такое приглашение было равно по значению официальному объявлению войны.

А потому Далия, бормоча под нос многочисленные оправдания, почему она поступает так, и никак иначе, облачилась в новенькую лиловую мантию, нацепила на лицо маску строгости, и поспешила присоединиться к расположившейся вокруг круглого обеденного стола королевской фамилии.

Завтрак прошел тихо, по-семейному.

К ночи в «Алой розе» прибавилось посетителей. Почтенные алхимики из Университета сидели в углу, обсуждая что-то глубоко научное; аптекарь и владелец одежной лавочки сосредоточенно играли в «Короля и Звездочета». Полин меланхолично бродила между столиками, разнося подносы; Напа что-то творила на кухне, и время от времени ресторация содрогалась по причине чересчур экспрессивных ударов топориком, которые сопровождали акт кулинарного гномьего креационизма.

Господин Ницш, пожилой и степенный страж порядка, грелся у жаркого огня. Он обхватил руками большую кружку пива и потягивал благоуханный напиток. Время от времени Ницш шумно отфыркивался и шепотом благодарил Асгадира Внезапного, божество, покровительствующего случайностям, за то, что поставил его сторожить покой Университетского квартала.

Черно-Белый Кот смотрел на полицейского с трудно передаваемым выражением, которое следовало понимать как сарказм, зависть и недовольство.

— Пьёут, скоутина, и не деулится, — услышал Ницш доносящийся неведомо откуда странный голос.

Он посмотрел под стол, махнул на Кота, сгоняя его с облюбованной половицы, огляделся по сторонам. Вроде, никто с ним не разговаривает…

Возвращалась мэтресса Далия в расстроенных чувствах.

Последние недели ей казалось, что Клеорн за ней ухаживает. Причем делает это в лучших традициях Министерства Спокойствия — то есть для начала составив четкий график «выгулов» ее на природу, походов на культурные мероприятия и на всякий случай набив карманы камзола запасами острот и приличествующих случаю анекдотов. Подозрение имело реальные основания — достаточно вспомнить, как летом он пытался приглашать ее на пикник каждое воскресенье, невзирая на затяжные дожди и попытки Далии поработать над монографией. А уж если вспомнить некоторые шедевры выставок в Королевском Музее, которые они с инспектором изучали каждую вторую субботу!..

Летом, особенно тогда, в Эль-Джаладе, после всех переживаний, выпавших на долю Далии во время путешествия за кладом Тиглатпалассара, внимание Клеорна ей льстило. Более того — восхищение и обожание, с которым он относился к ней, согревало алхимическое сердце.

Далия даже подумала, что он действительно в нее влюблен…

Но никаких прочих признаков влюбленности, помимо четко соблюдавшегося графика свиданий, бессмысленных речей и переполненных чувствами взглядов, в поведении сыщика не наблюдалось. Он никогда не объяснялся ей в любви. Никогда не давал понять, что она для него — «единственная» или «солнца луч во тьме заката». Он не ловил ее руку и не целовал запястье, смешно покалывая кожу пышными усами. О том, чтобы поцеловать что-то еще, кроме кончиков пальцев, речь вообще не шла! Клеорн даже не ревновал ее, ни капельки! Далия проверила: во время одной из экскурсий по Музею начала флиртовать с мэтром Лео, который принес инспектору какой-то отчет. Так вот, сыщик даже не заметил, как алхимичка строила его помощнику глазки! Потом, правда, Клеорн оправдывался, говорил, что Лео который месяц сохнет от любви к прекрасной незнакомке, а потому на флирт другой красавицы не поведется, даже напои она его приворотным зельем…