Изуродованные с чудовищной жестокостью тела молодых парней находят одновременно в Англии и Швеции.
Все убитые в Лондоне — шведы, а в Гетеборге — англичане.
И все преступления убийца, словно возомнивший себя Альфредом Хичкоком, снял на видео.
Но зачем? Кому могли понадобиться фильмы с кровавыми убийствами?
В поисках свидетелей Эрик Винтер попадает то в криминальные кварталы Южного Лондона, то в элитарные гетеборгские закрытые клубы, то в дешевые стриптиз-бары.
Но все молчат. А время на исходе.
Убийца уже готовит новую серию жестокого сериала…
~~~
Двигаться не получалось. Мальчик уже не помнил, когда это началось. Движения превратились в игру теней.
Мальчик все понял. Он попытался уйти к другой стене, но движение осталось мысленным порывом, и когда он поднял голову, чтобы посмотреть в ту сторону, откуда раздавалось…
Опять он ощутил змеиный холод между лопаток, стекающий ниже, мороз по коже и внезапный жар, и он поскользнулся на полу и упал, ударившись бедром. Опоры не было.
Он услышал голос.
«Внутри меня кричит голос, он кричит мне. Я знаю, что происходит. Теперь я отползу в угол, и, если я сделаю это тихо и осторожно, меня не тронут.
1
Чертов год, как бешеная собака, то хватал за горло, то изворачивался и кусал себя за хвост. Недели и месяцы стали вмещать в себя в два раза больше обычного. Конца этому не предвиделось.
С того места, где стоял Эрик Винтер, казалось, что гроб парит в воздухе. Слева в окно врывался солнечный свет и выхватывал прямоугольник над каменным полом. Он слышал погребальные песни, но сам не разжимал губ. Его окружила сфера тишины. Так ему было привычнее. Это не проявление скорби, по крайней мере не в первую очередь. Скорее, это другое чувство, родственное с одиночеством и той пустотой, которая возникает, когда пальцы ослабляют хватку.
«Кровь больше не греет, — подумал он, — а прошлое обращается в прах. Будто зарастает тропа за моей спиной».
Эрик Винтер поднялся со скамейки вместе со всеми, вышел из церкви на свет и проследовал за гробом к могиле. После того как земля покрыла доски, делать там было нечего, но он немного постоял, и его лицо слабо ощущало касание зимнего солнца, как рука, бывает, чувствует тепловатую воду.
