Аннотация:
Это повесть об одном путешествии вдоль берегов Тумнина, который бежит сквозь тайгу мимо высоких скал Сихотэ-Алиня. Это повесть об орочах, лесном племени охотников и рыбаков, о том, как много их было когда-то и как мало осталось теперь. Это повесть о русском учителе, который подарил свое сердце орочам, открыл им окно в новый мир и помог подняться из тьмы прошлого к свету новой жизни. Это также повесть о правде наших дней и о том, как люди принесли эту правду в кочевые стойбища, чтобы не погасли последние очаги в берестяных орочских юртах. И еще о многом другом прочитаете вы в этой повести, в которой больше реального, чем придуманного самим автором…
В ночном вагоне
Всю ночь поезд мчался сквозь тайгу. Высокие лесистые сопки то отдалялись от вагона, то приближались настолько, что заслоняли собой звездное небо.
Из глубины темных зарослей доносился гул падающей воды. Днем мне уже приходилось видеть водопады, но, должно быть, особенно красивыми они были в ярком свете луны. Не успел я подумать об этом, как на повороте открылся такой хрустальный каскад. Он падал с отвесной скалы, падал медленно, даже лениво — так всегда кажется, когда следишь за быстрым, беспрерывным движением, — и грохотал, расплескиваясь по камням в гулком ущелье.
— Скоро Тумнин! — объявил проводник, проходя по вагону с фонарем. — Станция Тумнин!
В прежнее время, чтобы попасть с Амура на Тумнин, нужно было больше суток ехать поездом до Владивостока, а оттуда не менее трех суток плыть на пароходе морем до Советской Гавани. Сегодня я трачу на эту дальнюю дорогу всего пятнадцать часов. Ни угрюмый девственный лес, ни бурные воды таежных рек, ни головокружительные перевалы отрогов Сихотэ-Алиня — уже не являются помехой путешественнику. Железнодорожная линия кажется только узкой тропинкой, проложенной сквозь тайгу. Но достаточно одной этой тропинки, чтобы оживилась не тронутая веками природа.
Николай Павлович
Василий Акунка прямо со станции ведет меня речным берегом к дому учителя Сидорова.
Утро выдалось тихое, ясное. Тайга на горных склонах, омытая ночной росой, дышала свежестью. Каждая крона дерева, каждый куст были пронизаны солнечным светом. И через все это зеленое царство Тумнин неутомимо нес свои бурные воды к морю, огибая крутые, чаще всего скалистые выступы сопок, которые сходились вдали так близко, что река, казалось, с трудом пробивается через гулкое ущелье.
Несколько минут мы идем молча, не зная, с чего начать разговор, хотя мне хочется о многом расспросить Акунку.
— Вы, наверно, тоже ученик Николая Павловича?
— Конечно, — оживляется Василий, — мы здесь все его ученики…
