Авангардный роман молодого киевского прозаика посвящен циклу обезличивающей одномерности и отчуждения, господствующих в современном мире. Это начинается с детства и пронизывает все сферы нашей жизни, от зарабатывания денег до сексуальных переживаний. В этом участвуют все и всё, от телерекламы до голосов соседей за стеной. Пронзительное ощущение того, что планета и ее жители находятся в руках маньяка-экспериментатора, приводит героя к необходимости побега во что бы то ни стало и любыми средствами.
я и они
Ночной кошмар расцветает язвами плавящейся кинопленки, обрывается сладким прикосновением женских губ теребящих утреннюю эрекцию.
Я открываю глаза.
Девушка-будильник приветствует мое пробуждение поклоном и, улыбаясь, застенчиво щурится. Я выбираюсь из-под теплых объятий девушек-одеяла и поднимаюсь. Ко мне приближается кудрявый мальчик-писюар, в руках сжимает музыкальный щипковый инструмент. Он присаживается на расшитую бисером подушку и поднимает голову. Под обрывами бровей, лазурная скорлупа разбиваются об закрученные ресницы. Мальчик широко открывает рот, в зубах ни одной дырки. Я мочусь. Он шумно глотает, и в такт, тихо перебирает струны. Музыка всегда помогает мне рассеять туман сна в пробуждающемся сознании.
– Всплеск, минуты, расходится кругами секунд, но им не утолить нашу извечную жажду пить, – звучит голос из динамика.
Следует процедура утренней гигиены. Девственница, девушка-вода, которая питается лишь талой водой из горных альпийских ледников, облачена в короткое алое платье, стоит на раковине. Присаживается, плавно поднимая юбку, шорох атласной ткани об кожу, и опорожняется на мое лицо и руки сверкающей струей серебряной росы, кристально чистой водой отфильтрованной и согретой в непорочном теле. Следом за ней, в поклоне, подходит полураздетая чернокожая женщина. Вместо рук отрубленных по локти – длинные протезы усыпанные щипами роз, на которые наколоты белые ряды махровых полотенец. Культи, дрожат от напряжения. Я вытираюсь насухо об ворсистую ткань и еще раз об упругие полные молока пористые груди, чтобы забыть ощущение прикосновения к неорганической ткани.
40 кг.
…28. 29. 30. 31. 32. 33. 34. По транспортной ленте ползут килограммовые упаковки макарон. 35. 36. 37. Считаю я, укладывая упаковки в мешок. 38. 39. 40. Беру мешкозашивочную машинку. Прострачиваю полный мешок. Оттягивая в сторону. Беру пустой. 1. 2. 3. 4. 5. 6. Грохочет упаковочно-фасовочная машина. Напарник вспарывает мешок не фасованных макаронных изделий. Засыпает в бункер. Облако мучной пыли. Чихает. 7. 8. 9. 10. 11. 12. Любая посторонняя мысль сбивает со счета. 13. 14. 15. 16. Поэтому я только считаю. 17. 18. 19. 20. 21. Считаю весь день. 22. 23. 24. 25. Весь день. 26. Ползут килограммовые упаковки макарон. 27. 28. 29. Другой напарник складывает мешки, содержащие по 40 килограмм расфасовочного продукта, на поддон и роклой тянет на склад. 30. 31. 32. 33. Иногда приходит инженер, чтобы вставить новый рулон пленки. Тогда я курю. 34. 35. Я не мечтаю. 36. Я не чувствую. 37. Я считаю. 38. 39. 40. Беру мешкозашивочную машинку. Зашиваю мешок. Оттягивая в сторону. Беру пустой. 1. 2. 3. 4. 5. 6. Приходит ночная смена – мой рабочий день скоро закончится. 7. 8. 9. 10. Напарник из ночной смены протягивает руку.
– Здравствуй, – говорю я, пожимая руку. Про себя: «11. 12.».
– Здравствуй.
– Как твое драгоценное здоровье? – про себя: «13. 14. 15.».
– А твое?
