Начиная с Французской революции и кончая объединением Германии, а затем Италии, казалось, что будущее сулило продолжение освобождения еврейства вслед за дальнейшим развитием капитализма и его либеральных и модернистских ценностей. Даже русские погромы 80-х гг. прошлого века можно было рассматривать как последний вздох умирающего феодального прошлого, а не как предвестника того, что произойдет. Однако к 1896 г., когда Теодор Герцль опубликовал свою книгу «Еврейское государство», такой оптимистический сценарий уже не представлялся реалистически оправданным.

В 1895 г. он лично наблюдал, как парижская толпа вопила, требуя смерти Дрейфуса. В том же самом году он слышал неистовые аплодисменты венцев, принадлежащих «среднему классу: они приветствовали антисемита Карла Люэгера после того, как он одержал полную победу на выборах и стал бургомистром.

Зародившиеся в разгар ряда жестоких ударов, обрушившихся на евреев не только в отсталой России, но и в самих центрах промышленной Европы, требования современного сионизма были самыми благородными, какие можно себе только представить: избавление от тягот задавленного еврейского народа в его государстве. Но с самого начала в движении отразилось убеждение части еврейского среднего класса, что будущее принадлежит ненавистникам евреев, что антисемитизм неизбежен и естествен. Будучи твердо убежденной, что антисемитизм невозможно одолеть, новая Всемирная сионистская организация не вела с ним никакой борьбы*. Приспособление к антисемитизму — и прагматическое использование его для создания еврейского государства — стало главной хитрой уловкой движения, которое оставалось верным своим самым первоначальным концепциям до «холокоста» и на протяжении его. В июне 1895 г. Герцль сделал первую запись в своем новом сионистском «Дневнике», в которой была изложена следующая незыблемая аксиома сионизма:

_____________

Вначале Герцль надеялся убедить турецкого султана даровать ему Палестину в качестве автономного небольшого государства в обмен на оплату Всемирной сионистской организацией (ВСО) иностранных долгов Османской империи.

Скоро стало совершенно ясно, что его надежды были нереальными. Абдул-Хамид достаточно хорошо знал, что автономия всегда вела к независимости, и он был исполнен решимости удержать остальную часть империи. У ВСО не было армии, она никогда не могла захватить страну собственными силами. Единственная надежда заключалась в том,

чтобы убедить какую-нибудь европейскую державу оказать давление на султана во имя сионизма. Сионистская колония оказалась бы тогда под защитой этой державы, а сионисты стали бы ее агентами внутри распадающегося Османского государства. В течение остальной своей жизни Герцль стремился добиться этой цели, и он сначала обратился к Германии. Конечно, кайзер был далек от идеологии нацизма; он никогда не помышлял об убийстве евреев и предоставлял им полную экономическую свободу, но тем не менее он полностью удалил их из офицерского корпуса, министерства иностранных дел, и евреи подвергались суровой дискриминации во всех сферах государственной жизни. К концу 90-х гг. кайзера Вильгельма стало серьезно заботить постоянно ширящееся социалистическое движение, и сионизм привлек его, так как он был убежден, что за его врагами стояли евреи.

Он наивно верил, что «социал-демократические элементы устремятся в Палестину»

10

. 19 октября 1898 г. он дал Герцлю аудиенцию в Константинополе. Во время этой встречи лидер сионистов просил кайзера лично повлиять на султана и добиться от него хартии на создание колонизационной компании под покровительством Германии*. Сфера влияния в Палестине была достаточно лакомым кусочком, но Герцль понимал, что у него есть другая наживка, которой он мог бы размахивать перед потенциальными правыми патронами:

«Я пояснил, что мы забираем евреев из революционных партий» ".

Предосудительная дипломатическая деятельность сионистов в довоенный период не помешала Всемирной сионистской организации воспользоваться катастрофической обстановкой во время первой мировой войны. Большинство сионистов были настроены прогермански из-за отвращения к царизму как к наиболее антисемитской силе из всех сражающихся сторон. Штаб ВСО в Берлине пытался убедить Германию и Турцию поддержать сионизм в Палестине в качестве тактического хода в деле привлечения мирового еврейства на свою сторону. Другие считали, что Турция была слаба и наверняка подвергнется расчленению в ходе войны. Они доказывали, что, если они поддержат Антанту, сионизм можно будет водворить в Палестине в качестве вознаграждения.

Для них едва ли имело какое-либо значение, что евреи России, то есть большинство мирового еврейства, ничего не выиграют в результате победы их угнетателя и его иностранных союзников. Вейцман, проживавший в Лондоне, стремился перетянуть на свою сторону английских политиков. Он уже установил контакт с Артуром Бальфуром, который как премьер-министр в 1905 г. высказался против еврейской иммиграции. Вейцману хорошо был известен антисемитизм

Бальфура, с тех пор как он изложил свое философское кредо в беседе с сионистом 12 декабря 1914 г. В частном письме Вейцман писал:

В то время когда Вейцман интриговал с политиками в Лондоне, Владимир Жаботинский добился поддержки царизмом создания добровольного еврейского легиона для оказания помощи Англии во взятии Палестины. В Англии находились тысячи молодых евреев, все еще русских граждан, которым грозил депортацией в царскую Россию Герберт Сэмюэль, еврей, занимавший пост министра внутренних дел, если они не вступят «добровольцами» в английскую армию.

В конце войны как еврейство, так и сионизм оказались в совершенно новом мире. Маневры ВСО в конце концов принесли дивиденды сионизму, но не еврейству. «Декларация Бальфура» была той ценой, которую Лондон был готов заплатить ради того, чтобы американское еврейство воспользовалось своим влиянием и вовлекло Соединенные Штаты в войну и чтобы побудить русское еврейство сохранить верность союзникам. Но хотя декларация обеспечила сионизму военную и политическую поддержку Британской империи,

она не оказала ни малейшего воздействия на ход событий в бывшей царской империи, где была основная масса еврейства. Большевизм, идеология принципиально противоположная сионизму, захватил власть в Петербурге. С большевизмом сражались белогвардейцы, приверженцы царского режима, а также украинские*, польские вооруженные силы и войска Прибалтийских стран, финансируемые Англией, Соединенными Штатами, Францией и Японией. Контрреволюция состояла из многих элементов, имевших давние традиции антисемитизма и погромов. Это продолжалось и даже расширилось во время гражданской войны, и антибольшевистскими войсками было убито по меньшей мере 60 тыс. евреев.

__________

* Речь идет о войсках различных контрреволюционных режимов на Украине, сражавшихся в 1918–1919 гг. против Советской власти, — об отрядах Центральной Рады, гетмана Скоропадского, петлюровской Директории. —

Прим. ред.

__________

На Версальской мирной конференции Россия была вне контроля Антанты, но союзники и их местные клиенты все еще господствовали в части Восточной Европы. Теперь, когда ВСО была превращена «декларацией

Бальфура» в официальный «голос Израиля», она не могла уже замалчивать судьбу огромных еврейских общин там. Она должна была действовать «в качестве их рупора. ВОО хотела, чтобы евреи были признаны в качестве нации с предоставлением автономии ее школам и языковым институтам, а также добивалась признания еврейской субботы как дня отдыха евреев. Поскольку расчет на империализм был основой сионистской стратегии, Комитет еврейских организаций 

1

— в сущности, В СО вместе

с

 Американским еврейским комитетом -

представил Версальской конференции меморандум о национальной автономии. Все новые государства — преемники рухнувших империй (но ни Германия, ни Россия) были обязаны подписать договоры о правах меньшинств в качестве непременного условия их дипломатического признания. Сначала эту идею подхватили союзники, понимавшие, что гарантирование прав меньшинств необходимо, если хотят избежать того, чтобы запутавшиеся национал-шовинисты Восточной Европы не разорвали друг друга на части и не проложили дорогу к захвату власти большевикам. Один за одним поляки,

венгры и румыны поставили свои подписи, но их подписи не имели значения. Быстро усиливающиеся христианские средние классы считали евреев своими опасными конкурентами и были исполнены решимости вытеснить их с занятых позиций. Поляк, подписавший договор, был самым отъявленным антисемитом в стране, венгры объявили день подписания до говора днем национального траура, а румыны отказывались поставить свою подпись, пока из договора не будут исключены статьи, гарантирующие право на субботу и создание еврейских школ.

На успех утопического плана никогда не было ни малейшего шанса. Бальфур скоро понял, какие проблемы договоры создадут для союзников в Восточной Европе. 22 октября он сообщил Лиге Наций, что союзники примут на себя неблагодарную обязанность, если попытаются претворить в жизнь договорные обязательства. Затем он доказывал, что, поскольку договоры были оформлены до создания Лиги, она не должна брать на себя обязательство провести их в жизнь