Владлен Степанович Кокорев — немолодой уже человек пятидесяти восьми лет от роду выглядел для своего возраста превосходно. Вальяжный и самоуверенный, ни единого седого волоса в ухоженной шевелюре (спасибо отечественной фирме «Конь и сыновья», работающей по суперсовременным мировым технологиям), ни одной морщинки под глазами (тоже Коню спасибо за уникальный по своей рецептуре крем, а также пластическим австрийским хирургам, которые три года назад постарались на славу). О зубах и осанке говорить излишне, а избыточным весом наш герой никогда не страдал: конституция у него была такая, полноте не способствующая. Здоровое жизненное постоянство вообще отличало господина Кокорева — на своем посту он отработал тридцать лет и три года, безо всяких особенных взлетов, однако и без падений. А для работника такого ранга это было весьма необычно, ибо служил Владлен Степанович начальником отдела в организации, которая называлась райисполкомом, потом — районной администрацией, а позже — районным муниципальным объединением. И надеялся, что еще и в муниципалитете послужит, не переезжая, естественно, никуда. Потому что это названия разные, а суть всегда была и будет одна.

Всю жизнь Кокорев занимался жилищно-коммунальным хозяйством и съел на этом деле не одну собаку. В нем самом со временем появилось что-то собачье: умел Владлен Степанович взять, если надо, человека на испуг, подавить его волю к сопротивлению. Со временем атмосфера вокруг стала менее напряженной. Испытавшие на себе кокоревскую хватку на рожон не лезли. Ну, а собак, которых еще друзьями человека называют, Кокорев любил и любил искренне. Поэтому дома у него постоянно жили по нескольку псов одновременно. В данное время у Владлена Степановича обитали доберманиха Кончита — игривое, грациозное создание, серебристый пудель Микки — маленькое, ласковое и доверчивое существо, и дворянской породы пес Космос — лохматый, черный, как ночь, с холерическим темпераментом, однако, преданный и неглупый. Вот с ними-то, обожаемыми любимцами, Кокорев сейчас, в одиннадцатом часу вечера и совершал моцион по маленькому уютному скверику неподалеку от дома, с удовольствием вдыхая чистый морозный воздух и в полной мере наслаждаясь минутами вечернего досуга. Владлену Степановичу приятно было сознавать, особенно почему-то по вечерам, что жизнь его идет своим чередом и правильным курсом, что работа пока не превратилась в тягостную обязанность, что семейная субмарина за тридцать с лишним лет не дала течь, а, напротив, окрепла от плавания в бурных водоворотах житейских проблем, да и вообще все, как выражается его внук, кайфово. А по-простому, по-стариковски сказать, жизнь хороша и удалась на славу. Тьфу-тьфу-тьфу…

Неторопливо прогуливаясь вдоль аллей, изредка ласково окликая собак, резвившихся на снежной полянке между деревьями, Владлен Степанович с чувством глубокого удовлетворения вспоминал прошедший день. И еще раз убеждался: все складывается как нельзя лучше. Сегодня на совещании в Смольном его похвалило высокое городское начальство. Никого не хвалило, все больше критические замечания отпускало, а вот его — простого районного чиновника — отметило положительно. И что мусор благодаря его усилиям в округе вовремя вывозится, и что дворники района на редкость трудолюбивы и выглядят благопристойно, и урны на каждом углу стоят, да не просто урны, а с петербургской символикой. В общем, в пример всем господина Кокорева поставили. А это хороший знак. Это, возможно, знак того, что карьера Владлена Степановича не в районной администрации закончится. И даже не возможно, а, скорее всего. В тех сферах просто так никого не хвалят. Вероятно, со дня на день следует ожидать приглашения в кадровый отдел городской администрации. И отказываться от лестного предложения он не станет. Он еще вполне бодр духом и силен, чтобы справиться со своей работой не только на районном, но и на городском уровне. А если поведет себя грамотно (а куда ж он денется, чай не мальчик!), то глядишь, и еще какие перспективы откроются.

Затем мысли Владлена Степановича плавно перетекли в пределы семейного круга. В этой области тоже все выглядело светло и оптимистично. Основным поводом для радости была предстоящая свадьба младшего отпрыска — Степана. В отличие от старшего сына Николая, который женился еще в институте, Степка связывать себя узами брака не стремился довольно долго. До двадцати девяти лет он был уверен, что холостяцкая жизнь для такого многообещающего бизнесмена, как он, — наилучший способ существования. Но вот нашлась ведь красавица, которая сумела убедить его в обратном. Да если бы только красавица. А то и умница, и вполне самостоятельная женщина — одного поля ягода со Степаном. Не какая-нибудь топ-моделька, соплюшка-финтифлюшка. Невеста Степкина — его ровесница. И тоже свой бизнес имеет. А это, считал Кокорев-старший, залог будущего семейного счастья. Если у супругов общие интересы, то оно только на пользу обоим. Вот, например, жена Владлена Степановича — Виктория Петровна, всю жизнь с ним бок о бок в конторе проработала, правда чином была пониже, ну и что с того? Супруги Кокоревы прекрасно понимали специфику службы и никогда не предъявляли претензий друг к другу, например, по поводу позднего прихода домой из-за затянувшейся корпоративной вечеринки или делового свидания, и даже на легкий флирт друг друга с необходимыми людьми смотрели сквозь пальцы. Потому что у всякой работы свои особенности.

Свадьба младшего сына назначена на последнюю декаду ноября. Времени на подготовку оставалось немного, хлопоты предстоят нешуточные, но это приятные хлопоты. Владлен Степанович подумал, что приглашения на свадьбу начнет рассылать уже завтра. А может быть, мелькнула у него смелая мысль, стоит пригласить на торжество то самое высокое городское начальство?.. От такой мысли захватило у Владлена Степановича дух, и он остановился. В этот самый момент что-то больно ужалило его в области надбровья, он покачнулся и почувствовал, как лицо его заливает липкая холодная жидкость. Сердце ухнуло и куда-то провалилось. Лая собак, которые бросились на помощь внезапно упавшему хозяину, он уже не услышал…

Морж, Бублик и Хрюн готовили операцию тщательно. Даже к консультантам не побрезговали обратиться. И хотя генеральный план разрабатывали сами и чутью своему доверяли, но к советам профи прислушались и кое-что на ус намотали. Морж купил карту города, расширил необходимый сектор, а затем старательно провел толстым фломастером линию, означавшую планируемый клиентом маршрут. Потом подумал, взял из пенала сына фломастер потоньше и нарисовал еще несколько линий — возможные непредвиденные отклонения от маршрута. Мало ли что — пробки клиенту помешают или дорожные работы какие… Жирным крестиком обозначил точку кульминации спектакля. Потом стал отмечать места дислокации бойцов, которые должны были «обслужить объект». Полюбовался на свою работу, вышел из детской и пошел в гостиную, где «братаны» готовились к нелицеприятной, но дружелюбной критике «трудов» своего товарища. Однако готовились зря — и карта, и педантично прочерченные Моржом линии оказались выше всяких похвал. Бублик по достоинству оценил выбранные другом места засады — идеальнее не придумал бы и спец из какой-нибудь элитной службы. А Хрюну понравилась предусмотрительность Моржа относительно всяких там форс-мажоров на дорогах.

— Супер, — кивнул Бублик и стал сворачивать карту в трубочку, поскольку вся тактическая сторона дела лежала исключительно на нем, и план Морж рисовал для него. — Попрошу сверить часы и уточнить еще раз временной график.

Хрюн расправил могучие плечи, нежно погладил кожаную поверхность своего внушительного ежедневника и, раскрыв его, стал деловито водить толстыми пальцами-сардельками по страницам.

— Выезд со стартовой точки — шестнадцать ноль-ноль. Скорость, сами понимаете, будет небольшая, поэтому на точку номер два объект прибывает в шестнадцать двадцать-двадцать пять, да? До точки номер три пять минут езды от силы, тут никаких форс-мажоров не предвидится. Теперь вот что, братаны, — Хрюн посуровел лицом. — Здесь у нас относительно четвертой точки нет никакой ясности. Может быть, клиент туда поедет, а может быть, и нет.

— А что, выяснить — проблемно? — удивился Морж.

Степан Владленович, для друзей — просто Степашка, для недругов — Бешеный Кока, для партнеров и читателей популярных периодических изданий — богатый и удачливый бизнесмен господин Кокорев-младший подошел к зеркалу, которое было сделано по специальному заказу соответственно размерам клиента — два метра в высоту, полтора метра в ширину — и, пристально вглядевшись в отражение, одобрительно усмехнулся. Темно-серый костюм в тончайшую серебристую полоску, присланный по случаю торжества аж из самого Парижа за десять тысяч евриков, был словно подогнан по мощной его фигуре, ослепительно белая накрахмаленная сорочка снежно похрустывала при малейшем движении, галстук в свете надзеркальных плафонов переливался всеми цветами радуги, ну а что касается физиономии обладателя всего этого великолепия… Степа и прежде был благодарен родителям и судьбе, что они подарили ему мужественную и симпатичную внешность героя вестерна, защитника всех обиженных и угнетенных. Но сегодня на его героическом портрете проступили какие-то новые черты. Господин Кокорев не мог дать им точного определения, но то, что черты эти весьма облагородили его облик, было несомненно. «Говорят, все мужики глупеют накануне свадьбы, — подумал он. — Но по мне, кажется, этого не скажешь. Вполне прикольный пацан едет сегодня жениться». Слегка ослабив узел галстука и еще раз строго оглядев отражение, он решительно выдохнул, четко развернулся на сто восемьдесят градусов, как какой-нибудь солдат-караульный у Мавзолея и, распахнув дверь, торжественно вышел из просторной ванной пред очи близких родственников и друзей, которые должны были сопровождать его в почетном эскорте сначала до дома невесты, а затем во Дворец бракосочетаний. Близкие родственники в лице матери Виктории Петровны и старшего брата Николая с сыном и друзья в лице верных оруженосцев Моржа и Хрюна при его появлении дружно и восхищенно загудели. Потом мама немного прослезилась, Николай хлопнул Степана по плечу, а друзья и племянник выдали целый набор синонимов к слову «супер». А это кое-чего да стоило. Потому что если мать в каких-то случаях и может проявлять снисходительность к внешности младшенького любимца, то брат, друзья и племянник всегда оценивали Степу бескомпромиссно, с точки зрения самых высоких стандартов.

— Ну, поехали что ли… — пробормотал Степа со смущенной улыбкой. — Все готовы?

— Готовы, Степушка, готовы! — радостно заворковала мать. — Ты мне только одно сейчас скажи: мы отца сразу на регистрацию повезем или потом уж на свадьбу?

Степан вопросительно взглянул на старшего брата. Тот навещал отца регулярно, а вот Степе за хлопотами последнее время было недосуг в больницу заскочить.

Николай пожал такими же мощными, как у младшенького, плечами.

От улицы Смоленской, где находилась основная резиденция Степана Владленовича, кавалькада тронулась по Московскому проспекту в сторону Техноложки — там на одной из многочисленных Красноармейских улиц затерялся скромный особнячок невесты, Натальи Николаевны Троицкой. Перед особнячком тоже скопилось немало средств передвижения — по исконно русской традиции полагается, чтобы невесту к алтарю провожали подруги. Впрочем, «алтарь» понимался весьма условно — Степа, в отличие от многих себе подобных, религиозных ритуалов не признавал, в храмах, куда изредка заглядывал, на него накатывала дурнота, и он иногда с искренней горечью в голосе говаривал друзьям, что Бог его пока за своего не признал. Может быть, за то, что в детстве пионерский галстук успел поносить и безбожные лозунги поскандировать. Надо сказать, что Наталья Николаевна, к моменту счастливого соединения со Степаном трижды побывавшая замужем, к венчанию также не стремилась. Степашка был, конечно, ужасно мил — и умом, и талантом, и фигурой, и мужской силой природа его не обделила. Но, обжегшись на молоке, и на воду дуют. Венчание может и подождать до тех пор, пока они окончательно не убедятся, что созданы друг для друга, и пока Бог Степашку все же не признает.

Подруг у Троицкой было не счесть. Поэтому местные автомобилисты, жившие по соседству с особнячком, на сегодняшний день столкнулись почти с неразрешимой проблемой парковки. Сначала они пытались скандалить, но, выяснив, кто виновник нынешних неудобств, робко стихали, извинялись, поздравляли молодую и парковались «на трассе». В конце концов, им было обещано, что неудобство скоро исчерпает себя, вот только жених прибудет. И жених не заставил себя ждать. Под громкую трансляцию замечательной песни Миши Парашютинского «Ты мне дарована судьбой, ой, ой!» машины новобрачного и сопровождавших его лиц лихо зарулили на незаметную маленькую улочку. Улочка вздрогнула и незаметной быть перестала. Но при этом стала еще меньше. Прохожим, шедшим по своим делам, пришлось кособоко жаться к домам. Водители, намеревавшиеся проехать в этом месте, едва завидев торжественное столпотворение, резко давали задний ход и стремительно разворачивались из опаски застрять надолго, да еще какие-нибудь дополнительные проблемы поиметь. Уж больно грозны были оруженосцы виновников праздничного сумбура, стоявшие возле дорогостоящих авто, заполонивших улицу.

Степан Кокорев вышел из «роллс-ройса» под восхищенные «вау» подружек невесты, которые почему-то не скрывались в особняке, как этого требовала старинная традиция, а переминались на тротуаре с одной стройной ноги на другую, с изяществом курили тонкие коричневые сигаретки, держа их между большим и указательным пальцем навыворот, и одобрительно оглядывали подъезжавшие машины. «Я сейчас сойду с ума от счастья, — подумал Степа, — и сделаю что-нибудь не так, как князь Мышкин в популярном сериале. Уроню что-нибудь. Или кого-нибудь. Или глупость ляпну. Все-таки права народная мудрость: жених перед невестой, что пельмень из теста. Что теперь делать-то? Натали сама выйдет или я должен к ней заходить?»

Но сомнения разрешились сами собой. Распахнулись широкие створки огромных парадных дверей, и из них в сопровождении небольшой свиты под чихание хлопушек и петард, в серпантине и конфетти выплыла… королева. У Степашки перехватило дух. Он, конечно, был парнем хоть куда. Но она! Сейчас ему вдруг показалось, что все намечающееся торжество — одно большое и нелепое недоразумение. Ну разве могла такая женщина выбрать его — обычного парня, средней руки бизнесмена, пусть толкового и удачливого, но таких — тьма тьмущая на огромных просторах родины. А вот Натали… она такая на целом свете одна. Нет, описать ее он сейчас бы не взялся. Потому что подобная красота не поддавалась описанию просто по причине своей невозможности. Таких женщин, он знал точно, нет в природе. А вот Наташа есть. И она — его невеста! «Только бы не размедузиться раньше времени», — сказал себе Степан.

Охранникам и друзьям Кокорева туберкулезное покашливание двухсотрублевых петард показалось неуместным для такого великого события. Почти все разом, не сговариваясь, они достали из-за поясов и подмышек свои настоящие пушки, оттянули затворы и стали торжественно палить в небо, как в копеечку. Вот это был салют! Что подумали по поводу такого салюта местные жители, предположить нетрудно. Достаточно сказать, что редкие прохожие с улицы враз испарились, а открытые окна и форточки, если таковые еще оставались, захлопнулись. Это был праздник не на их улице, это был праздник на улице Натальи Николаевны Троицкой — королевы, богини, властительницы мира! Черт бы побрал тот день, когда она надумала покупать особнячок в их краях!

Далее все случилось, как в скверном, дешевом кино из жизни бандитского Петербурга. Свадебный кортеж, состоявший примерно из пятнадцати лимузинов высшего разряда (вторым в кортеже двигался «роллс-ройс»), на улице Радищева стал притормаживать из-за неожиданного препятствия. Проезд перегородила желтая облезлая аварийка, которая никак не могла развернуться на узком пространстве мостовой и тротуара. Охрана, ехавшая в первой машине — джипе «Land cruiser», — выскочила в готовности перетрясти всех идиотов-работяг, которые, вероятно уже с утра нетрезвые и круглосуточно непонятливые, испортили праздничное настроение участникам предстоящей церемонии. Но тут случилось кое-что совсем непредсказуемое. С другого конца улицы раздалось грозное урчание мощных моторов, затем нарисовались три следовавших друг за другом автобуса, они притормозили в полуметре от замыкающей кортеж машины, а из них, как горох из банки, стали выскакивать бравые молодцы в камуфляже с автоматами наперевес. Аварийка тут же перестала совершать нелепые маневры, замерла, открылась задняя дверь, и оттуда тоже посыпались омоновцы. Никто из тех, кто сидел в украшенных автомобилях, ничего толком не понял. Тем временем с двух сторон вдоль тротуара слаженным порядком выстраивались грозные бойцы. После чьей-то неслышной команды они сделали два шага вперед и стали тыкать в окна короткоствольными автоматами, требуя от участников церемонии открыть двери машин. Затем начали бесцеремонно вытаскивать самих участников наружу. Некоторых побросали на землю, матерясь и ласково тыча в ребра крепкими кулаками. Подруги невесты завизжали, но визг был пресечен грозными окриками омоновцев. Друзья жениха вели себя более грамотно, не кричали и не сопротивлялись, но тем не менее не избежали профессиональных тычков и грубого изъятия только что отсалютовавших орудий.

Степан, как и многие, лежал лицом вниз, со сведенными на затылке ладонями, и пытался выплюнуть забившуюся в рот смесь из снега, грязи, мазута и еще неизвестно чего. Но чтобы выплюнуть, нужно было хоть чуть-чуть подняться. А сделать это было никак нельзя. Потому что, как показывает практика и назидательные кадры сериалов о ментах и бандитах, можно получить удар по затылку. Степан затаил дыхание и вообще постарался притвориться мертвым или потерявшим сознание, на худой конец. Говорят, иногда это срабатывает. Сейчас его волновала только одна мысль: где Наташа? Неужели ее тоже, как и всех, лицом в грязь? Если так, то зря они… Степа все на карту положит, но омоновцев этих из-под земли достанет, даром что они в масках. Вычислит каждого и самолично замочит. А перед тем как замочить, точно так же, как они, поизмывается немного…

Где-то неподалеку раздался женский вскрик. Степашке показалось, что это голос его суженой. Последнее переполнило чашу его терпения. Ну уж хрен он будет сейчас трупаком прикидываться! Все, хватит, достали! Степан изо всех сил напряг брюшной пресс, напружинил бицепсы и трицепсы, стремительно, словно ядро из пушки, подскочил и сразу же очутился на крепких своих ногах. Ему для этого даже помощи рук не потребовалось. Ладони с затылка он снял уже в стоячем положении. Первые бывшие поблизости омоновцы тут же упали замертво, стукнувшись лбами не без помощи Степашки. Стоявшие чуть дальше четверо почти одновременно натолкнулись на пудовые Степины кулаки. Реквизировав у ослабевших противников дубинки, жених со скоростью молнии стал крушить все на своем пути, а именно: каски, головы, щиты, руки, ноги, туловища… Степана Владленовича недаром называли Бешеным Кокой. В гневе он был страшен.

Неизвестно, сколько бы еще бойцов полегло под его ударами, если бы сзади не навалились на Степу две огромные туши и не подмяли его под себя…