Утро, когда Роб обнаружил тигра, в остальном ничем не отличалось от любого другого утра. Он, как всегда, пришёл под вывеску «Звезда Кентукки — Мотель» и стал дожидаться школьного автобуса. Звезда была на месте: пронзительно жёлтая, неоновая, она то вспыхивала, то гасла на фоне синего, тоже неонового штата Кентукки. Робу вывеска нравилась. Ему даже мерещилось — смутно, но вполне настойчиво, — что этот символ принесёт ему счастье.

Или уже принёс? Утро-то было обычное, но сначала, на рассвете, он нашёл тигра. Разве это не счастье? Он же просто так брёл по лесу, ничего не искал, шёл себе куда глаза глядят, надеясь заблудиться или повстречать голодного медведя. Он был готов сгинуть, пропасть, но главное — больше не ходить в школу. Он забрёл довольно далеко от мотеля «Звезда Кентукки» и в самой чаще наткнулся на покосившийся, заколоченный сарай. Похоже, бывший хозяин, старик Бошан, когда-то хранил в нём бензин и газовые баллоны. В здешних краях всё принадлежит Бошанам. Около сарая Роб увидел большую клетку, а внутри — Роб даже глазам своим не поверил — был самый настоящий огромный тигр! Оранжево-золотой, яркий точно солнце, он метался по клетке взад-вперёд и, судя по всему, очень сердился.

Утро было ещё раннее, небо хмурилось, воздух загустел и не двигался, словно вот-вот пойдёт дождь. Он и так шёл каждый день вот уже две недели кряду. По земле стлался туман. Робу показалось, что тигр поднимается из этого тумана, точно творение невидимого фокусника. Совершенно потрясённый, мальчик застыл на месте, не сводя глаз с клетки. Но долго смотреть он себе не разрешил, боясь, что от его взгляда тигр может исчезнуть. А потом он бросился бежать — через лес назад, к мотелю, под вывеску «Звезда Кентукки». И всю дорогу ум его сопротивлялся, не верил, а сердце наперекор всему выстукивало простую непреложную правду: тигр-тигр-тигр.