Дверцы кареты украшал щит рода Кольваро.

Белая половина — чистота помыслов. Красная — чистота крови. Посередке цеплялась коготками за оба поля бирюзовая ящерка. Она означала — «на страже».

Старый щит. Очень старый.

Пассажир в карете был всего один. Сейчас он скучал. Письмо отца было прочитано дважды, тайнопись по краям тоже. К прихваченному в дорогу Суб-Аннаху за три дня возникло стойкое отвращение. Единственно, карты у Суб-Аннаха были хороши.

— Гиллигут!

— Бастель!

Дядя Мувен был рад мне.

Действительно рад. Наверное, оттого, что упредил всех, поймав меня в зале левернской гостиницы.

На нем был коричневый дорожный костюм, новенький, с иголочки. Через руку была перекинута рыжеватая накидка. Франтоватая трость выглядывала из подмышки костяной конской головой.

— Здравствуйте, дядя, — сказал я.