В первые послевоенные годы много и часто говорили о новой книге «Война и мир», которая, подобно роману Льва Николаевича Толстого, охватила бы гигантское историческое событие — Великую Отечественную войну. Вот уж сорок с лишним лет минуло со Дня Победы, а книга все еще создается общим трудом многих писателей и историков. Можно ли вообще написать ее? На сколько десятилетий нужно еще отдалиться от войны, чтобы до конца осознать размеры катастрофы, нависавшей над человечеством, и до конца оценить подвиг советского народа в борьбе с фашизмом?

Великая Отечественная война — это два океана: один океан — горя, другой океан — победной радости. И оба они неразделимые; слезы печали и слезы счастья солоны одинаково. Удастся ли кому рассказать, как наплакали столько слез глаза наши?

Мы победили. Но победа досталась сверхвысокой ценой. Все еще зияет огромная брешь, пробитая вражеским нашествием в нашем народе. Из каждых ста солдат 1921, 1922, 1923 года рождения в живых осталось только трое. Потеряв миллионы преданных, деятельных, чистых помыслами людей, страна много потеряла в последующей жизни. И кто исчислит силы уже истраченные и те, которые нужны еще, чтобы до конца залечить народную рану?

Гигантские сражения Великой Отечественной войны сотрясали шар земной. Как рассказать о битвах, в которых с той и с другой стороны были миллионы солдат, тысячи самолетов, танков, орудий? Как рассказать о фронте, протянувшемся от Черного моря до моря Баренцева — по тундре, по лесам, по степям, по горам, через разрушенные города, через пылающие деревни? Как описать колебания фронта, изгибы, изломы, прорывы, приближение к Москве, движение к Берлину и охват столицы фашистской Германии фронтовым кольцом?

Многое, что происходило на войне, было следствием борьбы ума, воли, интуиции полководцев и стратегов. Возможно ли разобраться в движении мысли тех, кто двигал армии?

О страшной опасности фашизма предупреждал мир и своих соотечественников немецкий художник-коммунист Джон Хартфилд. Плакат Д. Хартфилда. Фрагмент.

итлеровские генералы и сам Гитлер любили придумывать названия военным планам и операциям. План нападения на Польшу, с исполнения которого началась вторая мировая война, назывался «Вейс» — «Белый», на Францию — «Гельб» — «Желтый». «Учением на Везере» («Везерюбунг») нарекли они захват Дании и Норвегии; Везер — немецкая река, и план с таким названием должен был скрыть истинные цели сосредоточения гитлеровских войск. «Маритой» у гитлеровцев называлось вторжение в Грецию; нападение на Югославию было зашифровано числом «25». Значительная группа названий имела символическое значение. Такие названия должны были устрашить противника и вдохновить немецких солдат на подвиги. Неосуществленная операция вторжения в Англию через Ла-Манш именовалась «Зеелеве» — «Морской лев»: тут и молниеносный десантный прыжок, который надлежало совершить с материка на Британские острова, и противоборство невиданного морского льва с британским гербовым львом.

Самое невероятно страшное, непомерно ужасное для противника и самое вдохновляющее для своей армии название было придумано плану войны против СССР — «Барбаросса».