Я даже не знаю, как правильно охарактеризовать этот момент: я проснулся или очнулся, но, главное, — моё восприятие жизни началось с дикой боли в висках и свинцовой тяжестью в затылке. Сознание возвращалось, но осознание текущего момента напрочь отсутствовало. Кроме боли, от которой раскалывалась вся голова (я теперь хорошо это почувствовал), ко мне возвращался слух. Наверное, если бы рядом со мной работал телевизор или радио, если бы из окна доносился шум проезжавших машин или даже разговаривали люди, мои мозги бы лопнули, но стояла гнетущая тишина, из которой только пробивалось лёгкое гудение кондиционера.

Не имея до сих пор понятия, где я, что со мной, попытался пошевелиться, но мне это не удалось. Нет, меня не разбил паралич, потому что я ощущал своё тело, ведь попытка подвигаться причинила мне если не боль, то весьма неприятные ассоциации в районе грудной клетки, в запястьях рук и в щиколотках ног.

Чтобы разобраться в происходящем, попытался открыть глаза. У меня создалось такое впечатление, что веки открывались, как жалюзи, которыми давно не пользовались. Они продрались по белку, роговице и радужке с неприятным ощущением, что скребутся по песку.

Я не распахнул глаза, а чуть приоткрыл, на большее пока не отваживался, а точнее, не стал рисковать, чтоб не доставить себе лишних страданий. Мысленно возблагодарил Бога (хотя отметил с иронией, что в него никогда не верил), что зрение, как и слух, остались при мне.

От всех моих усилий докопаться до истины и восстановить предыдущие события, которые могли вовлечь меня в нынешнее положение, потянуло опять в сон. Я не стал бороться с искушением, смежил веки и поддался блаженству наплывающего тумана.

Мой сон, наверное, длился несколько минут, потому что я вынырнул из него также быстро, как погрузился. Причиной были шаркающие шаги и цоканье каблучков. Мне не понадобилось очень сильно напрягать мозги, чтобы понять, что до моей палаты дошёл обход. Мысленно себя подбодрил, настроил на полную адекватность и смело распахнул веки навстречу солидной публике, от которой зависело моё ближайшее будущее.

Я разглядел семерых человек, включая моего спасителя в позолоченных очках, который жался позади всех. Впереди выступал пожилой доктор в белом халате и шапочке, похожей на поварской колпак. Всем своим видом он напоминал доктора Айболита — от больших роговых очков до смешной козлиной бородки.

Позади него стояли два представительных мужчины среднего возраста и три дамы на любой вкус — от весьма полной до худенькой миловидной врачихи с яркими голубыми глазами, с милым личиком, с прядями блондинистых волос, выбивающихся из-под докторской эффектной шапочки. Седьмым, как я уже отметил, был мой знакомый медбрат, а может быть аспирант.