Блеклые лучи сентябрьского солнца освещали некрашеные доски пола на втором этаже маленькой школы. В коридорах было немного душно, но зато шумно и весело: Мэри–Энн радовалась встрече с Алисой, и с Мадлен, и с «Пышкой» Пегги Уоррен. И что с того, что эта задавака Дилайла тоже здесь? Мэри–Энн почти не обращала на нее внимания. Сегодня даже Дилайла не могла испортить ей настроение! Мэри–Энн довольно улыбнулась, водя пальчиком по оконному стеклу и вновь и вновь останавливаясь на своих счастливых мыслях: у них в этом году столько новых предметов (вчера, например, была физика, и она ей страшно понравилась), и к ним в класс перевели из другой школы новую девочку, и погода была такой чудесной… И по дороге в школу она нашла такой красивый листок: весь желтый по краям, а в середине зеленый! Сейчас он был аккуратно спрятан между страницами учебника английского языка. Надо будет обязательно показать его Алисе!

В это время Алиса изучала расписание.

— Так, значит, сейчас у нас химия. Интересно, что за предмет и что за учитель? Саманта сказала, что ее старшая сестра Кэтрин сказала, что он очень строгий…

Разноголосая толпа потянулась в класс — девчонки направлялись к своим привычным местам. Мэри–Энн и Алиса вошли последними, и Мэри–Энн с удивлением увидела, что новый учитель уже сидит за своим столом и что‑то пишет в толстой тетради. Заметив, что все уже расселись, учитель поднял голову и оглядел притихший класс. Мэри–Энн вздрогнула: новый учитель и впрямь выглядел строгим. Его волосы какого‑то неопределенного цвета были растрепаны, а взгляд — тяжел и мрачен. Он встал, подошел к доске и написал на ней свое имя. Затем тему урока.

— Я буду преподавать вам химию, — сказал он, вновь оглядев класс. — Химия — это наука о веществах и их превращениях.

Было без четверти одиннадцать, когда худой невысокий черноволосый подросток вошел на платформу. Всюду, как обычно, царило оживление — мамы обнимали своих детей, на ходу давая им десятки необходимых наставлений и беря с них обещание писать как можно чаще; маленькие братишки и сестренки дергали старших за черные полы мантий, упрашивая взять их с собой… Черные, рыжие, трехцветные кошки восседали на плечах владелиц; белые, серые, коричневые совы трепыхались в клетках; мальчишки появлялись на платформах и их чемоданы весело подпрыгивали на тележках…

— Ремус! Но ты же обещал смастерить кораблик, который бы плавал по воздуху!

Студент в потертых джинсах опустился на одно колено и положил обе руки на плечи брату, который держал за руку малыша. Тот разглядывал прутья стоявшей рядом совиной клетки, обитательница которой с философским спокойствием ожидала момента, когда ей, наконец, будет предоставлена свобода.

— Я помню, я пришлю его тебе в конце недели. А ты, Гай, обещай мне, что будешь вести себя хорошо, слушаться маму с папой и приглядывать за Фабием и Флорианом… Не подведи меня, ты остаешься за старшего брата!

Услышав свое имя, трехлетний малыш, державший за руку Гая, серьезно посмотрел на обоих братьев и вновь вернулся к прежнему занятию. Мать мальчиков, худая женщина с мирно посапывающим свертком на руках, улыбнулась, а стоящий рядом высокий мужчина с густой проседью в волосах похлопал его по плечу.