История не повторяется. Уж такой порядок. Иначе как бы мы шли вперед? Но для движения вперед необходимо черпать опыт из прошлого, делать выводы, извлекать уроки.

Нашлись недавно отдельные лица, пытавшиеся опорочить весь послефевральский период

[1]

. Ими умалялись результаты огромной и самоотверженной работы не только коммунистов, но и тысяч честных людей. Они принижали значение тех, кто, не жалея сил, учил управлять государством, охранять его, кто, преодолевая трудности, недостатки, ошибки, за неполную четверть века сумел создать вооруженные силы, равных которым не было во всей истории нашей страны.

Эта книга — не мемуары и не историческое исследование. Действительные герои были намного лучше, чем мне удалось это показать. Я попытался воспроизвести прежде всего общую обстановку того «пионерского времени»

[2]

, показать, в каких условиях, в какой атмосфере рождалось все, чем были озабочены, к чему стремились те, кому, несмотря на их молодость и неопытность, было доверено выполнять ответственную работу.

В тишине и покое еще никто не расшиб своей головы, не совершил никакой ошибки, но и никто не внес заметного вклада в общее дело.

Теперь все изменилось. Сегодня в новую армию пришли и новые люди, более образованные, сообразительные, требовательные. То, что удовлетворяло раньше, абсолютно не может быть достаточным сегодня.

— Сегодня ему опять плохо, душит астма, — сказал пожилой майор, по-видимому адъютант. — Но вас, товарищ капитан, я должен пропустить немедленно, — добавил он и одновременно подтолкнул капитана к приоткрытой двери генеральского кабинета.

Картина, которая предстала перед капитаном, была не слишком ободряющей. Генерал сосредоточенно читал какие-то бумаги и с не меньшим усердием распылял себе в горло лекарство с помощью чего-то, напоминающего пульверизатор для духов. Когда вошел капитан, он даже не поднял головы. Капитан смутился. Можно было бы покашлять, но это, как казалось капитану, не по-воински, а дать о себе знать голосом — неделикатно. Решил молча ждать по стойке «смирно». Так он не стоял уже шесть лет, с тех пор, как в 1945 году, находясь на действительной военной службе, вытягивался перед своим требовательным ротмистром Залабой. Пока генерал продолжал читать и не подавал голоса, капитан, чтобы произвести впечатление внешним видом, оправил обмундирование, внимательно проверил, все ли пуговицы застегнуты, и, убедившись, что все в порядке, стал приглядываться к генералу. Кое-что о нем он слышал раньше, но значительно больше рассказали товарищи, которые поручили капитану новое дело и старались как можно лучше подготовить его к будущей совместной работе с генералом.

У генерала, приближавшегося к шестидесятилетнему возрасту, были редкие волосы, страдальческое выражение лица и странные глаза — полузакрытые, усталые, но в то же время быстрые, от которых явно ничего не ускользало. Об оригинальном характере генерала рассказывалось немало разных историй. Одни из них, как позднее убедился капитан, были отчасти правдивыми, другие — значительно преувеличенными, а некоторые вообще выдуманными. Их сочиняли те, кто не мог забыть, что генерал изменил им, пошел своей дорогой.

Еще в домюнхенской буржуазной республике он принадлежал к числу видных представителей военно-воздушных сил. Уже само по себе звание полковника, которое он тогда имел, означало многое. Когда же армия была распущена, из него сделали чиновника в одном из окружных центров. Здесь он начал организовывать антифашистское сопротивление, и довольно-таки основательно — со списками членов подпольной группы, с материалами, подтверждающими их участие в сопротивлении, с собраниями, на которых он выступал с речами и где каждый по-своему осуждал правительство за государственную измену. Группа провалилась, но за короткий срок своего существования ее участники сумели причинить фашистам немало вреда.

Только в концентрационном лагере он понял, как они были наивны, как мало знали о подпольной работе и как плохо были к ней подготовлены. Только там он узнал, как это делается даже в тех сложнейших условиях, где за каждым шагом следят эсэсовцы. Поучительным примером для него стали действия коммунистов. Хотя это и кажется непонятным, но он быстро снискал их доверие и никогда его не обманул. Он поверил коммунистам, и поэтому вполне логичным было вступление его в коммунистическую партию вскоре после освобождения страны. Вот именно этого шага ему никогда и не простили его бывшие приятели, даже после того как многие из них сами стали членами партии. По их мнению, он вступил в партию тогда, когда не должен был этого делать, когда еще оставалась надежда, что все останется так, как было до войны. О генерале говорилось также, что он имеет своеобразное представление о партии.