Я и Люк не сказать, что были великими друзьями, но и врагами нас уж точно нельзя было назвать. Вообще-то, в этом городе никто никому никем не приходился. Мы были безликой толпой, серыми людьми, потерянными в сумраке большого мира.

Гетто, где мы жили, раньше принадлежал к району процветающего города, по соседству с нами, но несколько лет назад этот кусок земли оказался демаркационной линией, которую нельзя было переступать. Формально, мы все еще были частью города, но фактически превратились в город-призрак с населением в 350 человек.

Нас отгородили от большой земли бетонной стеной и колючей проволокой, будто мы были заключенными. Но, как один раз сказал почтальон, который доставлял нам продукты раз в две-три недели: «Это мир отгородился от вас, а не вы от него».

— Думаешь, я смогу выбраться отсюда? — Спросил меня Люк, пока мы шли от ворот к баракам.

Мы часто гуляли с ним вечерами, это было единственным развлечением в этой дыре, хоть и не самым безопасным. Я посмотрел на высокий забор, исписанный похабными словами, и представил как Люк перебирается через него, падает и ломает себе шею. Только когда я представил его на земле, это был уже не Люк, а наш директор, мистер Хейвс.

Шарп был главным контролирующим специалистом, чья задача состояла в том, чтобы смотреть за тем, как смотрят за нами. У него был свой кабинет в административном корпусе: очень холодный и очень узкий. Про себя мы назвали его «кишкой». Обычно он сидел, закутавшись в телогрейку и зимой, и летом, надев высокие сапоги, в которые заправлял суконные штаны защитного цвета.

— Вы звали меня, сэр? — Пытаясь быть более или менее учтивым, спросил я, войдя в кабинет.

Я был в одной рубашке и меня пробил собачий холод, так что я невольно задрожал.

— Что с тобой? — Покосился на меня Шарп.

— Холодно, сэр. — Пояснил я, потирая руки и скукоживаясь, будто пытался завернуться сам в себя.