Конец черному четвергу…

Это была первая мысль, завладевшая Артемом, когда он вышел за проходную нефтезавода. Наконец-то кончилось это чертово шестнадцатое августа — последний день перед двухнедельным отпуском. И как раз сегодня ему досталось дежурить с семи утра до одиннадцати ночи. Его сменщик должен был появиться в полчетвертого, чтобы в четыре Артем был свободен, но вместо него возник босс — начальник центрального пульта и, нахально улыбаясь, оставил Артема на вторую смену, что было против всяких писаных и неписаных правил. Вообще-то, Артем был не обязан — строгие инструкции не позволяли оставлять оператора установки больше чем на два часа, да и то в случае экстренных ситуаций, но еще вчера он совсем не собирался в отпуск, а сегодня ему срочно понадобились две недели. Как раз в то самое время, когда не работают ни школы, ни детские сады, и граждане Израиля, устав от собственных детей, мечутся по паркам и магазинам, несмотря на чудовищную жару, только чтобы не оставаться дома, где уже второй месяц требуют повышенного внимания страдающие от безделья чада.

Конечно, ни один оператор, будучи в здравом уме и твердой памяти, не подойдет к телефону в четверг к вечеру, а Артем — вот он — никуда не денется, и есть еще более строгая инструкция, о том, что не может оператор покинуть пульт без сменщика. Ну да ладно, Бог накажет этого сукина сына, зато теперь впереди отпуск.

По территории до проходной смену довез заводской автобус с мощным кондиционером. А до машины нужно было преодолеть еще метров сто в атмосфере, которую только с издевкой можно назвать «воздухом», да пока разойдется кондиционер в машине — это еще время. Хотелось хотя бы дуновения ветерка, но густой и влажный августовский воздух, пропитанный большой химией Хайфского залива, был неподвижен. Артем скорее почувствовал, чем увидел, как за спиной полыхнуло, хотя отблеск отразился на стеклах стоявших на стоянке машин. Он обернулся, и действительно: от высокой трубы оторвался длинный и узкий красно-желтый с черными краями язык сбросного выхлопа. Идиот, подумал Артем, еще четверть часа назад все было нормально, а этот кретин уже успел раскачать процесс, теперь часа два полыхать будет. Операторы делились на две примерно равные группы — одни каким-то внутренним чувством понимали процесс и держали его в пределах заданных параметров, а другие, неизменно выходя за пределы допустимого, постоянно жаловались на невыносимые условия труда. Артем горделиво относил себя к первым, хотя прекрасно понимал, что не будь этих задиристо агрессивных вторых — сидеть бы им всем в полном дерьме: если бы никто не орал и не жаловался, начальство не почесалось бы сделать элементарную профилактику.

Тойота дружелюбно мигнула глазками. Отпуск! — блаженно подумал Артем, выруливая по направлению к Хайфе. Машин почти не было. Гора Кармель быстро придвигалась, напоминая большую астматическую рыбу с боковой полоской золотистых огней, всеми силами пытающуюся добраться до спасительной воды. Вспомнился Аю-Даг — дрессированный медведь, припавший к Черному морю. Странно, улыбнулся сам себе Артем — медведя зовут рыбой, а эта большая и толстая рыба страдает от жары, как медведь в теплую погоду. Артем слегка придавил педаль газа — машина ответила тихим радостным утробным урчанием, и они взлетели от Чек Поста на Кармель на одном дыхании. Артем привычно крутил по узким, забитым припаркованными машинами хайфским улочкам. Когда-то, в первый год жизни в Хаифе, сидя в автобусе, он нервно хватался за поручни, глядя на немыслимые пируэты водителей, а теперь он и сам изучил все завитки городских лабиринтов, и петлял по ним с автоматизмом, достойным местных уроженцев.

— Шалом, Катер-рина! — Эхуд-Артем с Артемом-Артемоном на плече и с сумкой, полной кошачьих принадлежностей в руке — поднос с песком, миска и полпакета «вискас» — стоял на пороге собственной квартиры на улице Эхуд, что на Кармеле, и думал, что им обоим придется ночевать в ближайшем парке, в лучшем случае, коротать ночь на сидениях тойоты.

— Скажи «ДА»!! — открывшая дверь Катерина уставилась на кота.

Артем подумал, что он последний идиот, и что тетка из соседнего дома свое дело сделала, и теперь ему самому придется пристраивать этого несчастного котенка по всем знакомым.

— Да хрен с ней, с кошкой, Тема, скажи «ДА»?

Он понял, что Катерине не до кота, а занимают ее совсем другие вещи, и что ему, Артему, уготовано нечто не слишком приятное, что при других обстоятельствах он и не подумал бы не то что делать, а даже обсуждать. Мишкин грипп? Новая школа? Его, Артема, родители в Кармиэле? Катькины родители в Москве? Черта? Дьявола?