Которую уж ночь Джимми коротал на улице. Одеялом ему служили старые газеты, матрацем — кусок картона, бывший когда-то коробкой из-под сигарет, а подушки не было вовсе. Мальчишка лежал, свернувшись калачиком, и стоило вытянуть ноги, как голые пятки касались мокрого асфальта. От каменной стены старого обшарпанного дома несло холодом. Джимми зябко вздрагивал, ежился и подтягивал колени к подбородку. «Собачья жизнь! — думал он сквозь дрему. — Скорее бы утро…»

Где-то неподалеку заскулил щенок. Было это похоже на плач ребенка. Джимми тихонько свистнул, почмокал губами. Щенок перестал скулить и, оскользаясь на булыжной мостовой, пополз на зов. Мальчишка вытянул руку из-под газет и, пошарив в тем ноте, нащупал мокрый дрожащий комок.