Девочка ангельской красоты, сидящая на ступеньках знаменитого клуба холостяков «Браунс», утверждает, что поджидает здесь папу.
Какой скандал!
А самое ужасное, что лорд Джон Редгрейв сразу понимает — это его дочь. Ведь малышка как две капли воды похожа на таинственную красавицу Лорел Кларк, с которой он некогда провел безумную ночь.
Но куда Лорел исчезла наутро? Где провела все эти годы?
Джон намерен это выяснить: настоящий мужчина ни при каких обстоятельствах не откажется от собственного ребенка, тем более что до сих пор любит его мать.
Пролог
«От ее матери перестали поступать деньги. Я больше не могу держать ее у себя. Пусть теперь ее забирает отец. Ho я не знаю его имени. Впрочем, он член клуба ‘‘Браунс”».
Как-то раз, давно, на пороге чопорного джентльменского клуба в Лондоне был оставлен младенец. Девочка.
К ее одежде была прикреплена записка. Поскольку самым насущным вопросом, занимавшим мысли членов клуба «Браунс», был вопрос: «Где я оставил свою вставную челюсть?», то только трое подходили по возрасту к беспутствам молодости: Эйдан де Куинси, сэр Колин Ламберт и лорд Джон Редгрейв.
Эйдан и Колин, воспользовавшись отсутствием в тот момент их друга Джека, поспешили приписать подкидыша ему. Ведь всегда легче назвать виновником того, кого нет рядом. Не так ли? Однако по мере того как Эйдан проникся теплыми чувствами к очаровательной крохе-дьяволенку, он стал задумываться… не может ли прелестная малышка Мелоди быть его отпрыском?
Глава 1
Англия, четырьмя годами позже…
Джек с простым саквояжем в руке медленно сошел по трапу «Грома чести». Матросы поднимали глаза, когда он проходил мимо, и с уважением кивали ему, но никто не обменялся с ним ни единым словом. Для этого у них не было повода. Джек не был капитаном. Этот почтенный титул принадлежал просоленному парню, который провел в море гораздо больше времени, чем Джек. Не был он и владельцем судна, хотя когда-нибудь наверняка им станет. Он был просто «милордом», и обращались к нему, только если возникала необходимость.
Когда он наконец ступил на землю Англии, по которой не ходил больше двух лет — а может, трех? — земля у него под ногами заколебалась.
