Бабуля сидела у подземного перехода на маленькой складной табуреточке, зябко поджав под старушечье рыжее пальто полные ноги в потертых уггах огромного размера. Прямо перед ней, на влажном с ночи асфальте, поверх аккуратной чистенькой клеенки было разложено несколько томиков в пестро-радужных обложках. С них на прохожих призывно светили полуголые красавцы с накачанными торсами и томно поникшие в их руках трепетные девы в расшнурованных корсетах.

Даша выскочила из метро и привычно припустила вдоль киосков, только краем глаза зацепив эту вакханалию страсти, когда чуть дребезжащий старушечий голос пробился сквозь монотонный гул вечернего города:

— Деточка, ты веришь в любовь?

Даша сама не поняла, почему оглянулась, глупее вопрос придумать было трудно. Но так или иначе, старческий голос ее затормозил, а потом девушка увидела и посиневшие от холода губы совсем пожилой женщины, и слезящиеся от ветра не по-стариковски яркие голубые глаза.

— А сколько стоят книги? — спросила Даша, присаживаясь на корточки рядом с клеенкой.

Самое первое, что она почувствовала, — это запах. Тяжелый, чуть горьковатый запах каких-то незнакомых благовоний. Потом пришли ощущения — теплый воздух, легкий сквозняк на обнаженной коже.

Обнаженной?!

Ну да… из одежды на теле только две цепочки с крупными опалово-молочными каплями — одна на шее, так, чтоб камень лежал точно между грудей, вторая на поясе, и тяжелая прохладная капля ласкает гладко выбритый лобок при каждом движении. Кхм…

Темные, тяжелые даже на вид двери мягко уплыли в стороны, отразив напоследок причудливую игру огня в сложной полированной резьбе. Босые ноги уверенно, но медленно и плавно ступают по мягкому ворсу ковра, утопая в нем почти по щиколотку. В комнате колышущийся полумрак, он танцует и вьется, повинуясь пламени в светильниках, путаясь между остро изломанных паучьих лап. Светильники — пауки, как оригинально…

Огромная кровать в центре комнаты застелена шелковым черным бельем, и на ней уже кто-то лежит.