Око Марены

Елманов Валерий Иванович

Едва Константину Орешкину удалось встать во главе Рязанского княжества, как на него пошел войной юный княжич Ингварь. Обвиняя Константина в смерти отца, он согласен даже прибегнуть к помощи извечных врагов — князей Владимиро-Суздальской Руси.

В это же время со жрецом Перуна Всеведом связываются Мертвые волхвы, которые ушли на Урал после принятия страной христианства. Волхвы настаивают, чтобы Всевед отправил Константина на север Руси, к волшебному озеру. Это гиблое место зовется Оком Марены — именем славянской богини смерти. Если рязанский князь не справится со своей задачей, твари, что выползают из озера, смогут уничтожить жизнь не только на Руси, но и на всей планете.

Одно утешение — хоть верных друзей можно с собой прихватить. Вот только каждый ли из них доживет до победы?

Пролог

Разгоряченный быстрой ездой всадник стремительно спрыгнул с коня и легко, почти бегом, будто и не было за плечами нескольких десятков верст утомительного галопа, взлетел по ступенькам на высокое крыльцо княжеского терема.

Такой же легкой походкой прошел в просторную гридницу, где о чем-то негромко беседовал с двумя вислоусыми старыми вояками седой грузный мужчина. Поверх простой и длинной белой рубахи на мужчине была теплая лисья шуба, в которую тот зябко кутался.

— Теплынь на дворе, батюшка, а ты в шубе, — улыбнулся всадник.

— До годков моих доживешь, тогда и уразумеешь, что в бабье лето тепло токмо молодые чуют, а уж нам, старикам…

Не договорив, он сокрушенно махнул рукой. Оба его собеседника тут же, будто по команде, встали и, поклонившись на прощанье, вышли из гридницы.

Глава 1

Ингварь, сын Ингваря

Душно было в просторном шатре. Душно и сумрачно, потому что слуг не допускали, а дебаты затянулись далеко за полночь и часть восковых свечей, окончательно выгорев, погасла. Те, что еще горели, находились на последнем издыхании, хотя и продолжали выжимать из себя неяркий грязно-желтый свет. А еще было холодно. Поставленный в чистом поле шатер мог лишь сдержать порывы студеного сырого ветра, а вот согреть собравшихся в нем — увы…

Княжич Ингварь, возглавляющий это походное совещание и всего несколько месяцев назад перенявший от погибшего отца правление во граде Переяславле-Рязанском, ныне пребывал в тяжких раздумьях. Последнее слово было за ним, и как он порешит, так тому и быть. Он же так и не знал, что предпринять. Бояре, собравшиеся еще засветло к нему на совет, судили-рядили и так и эдак, но мнений было много, предложения следовали самые разнообразные, и князь растерялся.

Причиной тому была его молодость и отсутствие опыта. От роду было ему неполных 18 лет, хотя выглядел, пожалуй, даже постарше. Темноволосый и кряжистый, он оставлял о себе впечатление двадцатидвух-двадцатичетырехлетнего молодого, но уже заматеревшего телом мужчины. Чтобы казаться старше, ходил всегда соответственно высокому званию, вышагивал не торопясь, степенно. Даже за жестами своими тщательно следил, чтобы были уверенные и властные. В разговоре старался быть немногословным и всегда дать выговориться другим — так отец учил.

Однако то, что до недавнего времени, будучи хоть и самым старшим из братьев, ему ни разу не довелось принимать ответственных решений, вселяло сейчас вполне понятную робость и боязнь за возможную ошибку. Отец его — Ингварь Игоревич — все дела решал сам, пусть и после недолгих совещаний со своими братьями — стрыями молодого княжича.

Исподволь готовя своего первенца, князь Переяславля-Рязанского не очень-то спешил привлекать юношу к участиям в княжеских советах. А зачем? Ему и самому лишь четыре с половиной десятка. Правда, некоторые нутряные хворости стали уже ощущаться, но сдаваться им в одночасье князь не собирался, твердо вознамерившись помереть не ранее, чем достигнет совершеннолетия последний его сын Олег, коему к лету 6725-му