Все герои этой книги что-то ищут. Эль Аллегри, художник — инструмент совершенного творчества, Винф Искагинн, представитель северной народности ойгуров — лекарство от сна снежных бабочек, Лемт Рене, из страны Мэф — свое место в жизни.
В какой точке пересекутся их пути, и к чему это приведет: к разрушению мира, или чему-то совершенно новому?
Глава 1. Лемт Рене
Наш дом стоял в нескольких километрах от поселения номер 47:80, и окна моей комнаты выходили прямо на океан и обсерваторию. Ходили слухи, что башня когда-то принадлежала нашей семье, однако вот уже несколько поколений туда никто не ходил. Никто, кроме меня.
Первый раз я там побывал в восемь лет. Одно-единственное окно здания было почти завалено мусором. Я расчистил его и залез внутрь.
Помню, как меня это поразило. Крыша обсерватории давным-давно провалилась, и внутрь лился столб солнечного света.
Я не знал, из какого металла был сделан телескоп, но его не коснулась ржавчина. Окуляр и объектив были так чисты, словно их протирали каждый день. Рычаги телескопа окутывала паутина, однако в мой следующий визит она куда-то исчезла.
В тот раз я просидел там почти до рассвета, наблюдая, как медленно движутся звезды. Очень замерз, но уходить не хотелось.
Глава 2. Эль Аллегри
Помимо жены, Аллегри больше всего на свете ненавидел свои руки. От сварливой Мелоэ и всей ее светской своры хотелось сбежать, что художник и делал, десять месяцев в году проводя в Алавесте — западном форпосте Архипелага Чайка. Но зимой приходилось возвращаться в столицу, к так называемой семье, и это было самое ужасное время для Аллегри. Приличия, что б их.
Однако собственные руки причиняли Аллегри намного больше страданий, чем кто бы то ни было на свете, с того самого момента, когда он нарисовал свою первую картину. Еще тогда, в двенадцать лет, он понимал, что его работы врут. В мелочах, в деталях… Именно это и раздражало больше всего — ощущение неправильности, которую невозможно исправить. То, что получалось в реальности, не соответствовало его задумке.
И никто, кроме него, этого не замечал.
Имя Эль Аллегри гремело по всему континенту, за картинами охотились коллекционеры, а его самого называли не иначе как "живой легендой Агатхи"… Однако художник оставался недоволен своей работой. В общем, она не имела права называться настоящим искусством, как бы ни убеждали его в обратном критики всех мастей.
Возможно, именно поэтому Аллегри почти все время находился в дурном настроении, и, если не рисовал, то сидел в "Пьяном альбатросе" или на крыльце своего дома, с кувшином крепчайшего яблочного элмела.
