Весь день мы провели в напряженном ожидании, готовясь к отъезду. Когда стемнело, во двор въехали две машины. Одна из них была полицейским фурго­ном. Вошли американцы. Один из них был резидентом ЦРУ в Аргентине. Нам показалось, что оба почему-то нервничали. Мы одели детей. Был июль месяц, разгар зимы в Южном полушарии. Вышли во двор. Нас усадили в полицейский фургон, погрузили коробки с вещами. С нами сели охранники, закрыли заднюю дверь. Внутри фургона горела лишь маленькая лам­почка, которая освещала две скамейки вдоль кузова и одну посредине. В углу кабины мерцал зеленый огонек рации. Один из охранников сразу установил связь с двумя машинами сопровождения: в передней машине ехали аргентинцы, в задней— американцы. Ехали не слишком быстро, постоянно поддерживая связь по радио. По пути в Эсейсу на шоссе почему-то вдруг остановились. Приоткрылась задняя дверца, и я увидел, как в свете фар задней машины к нам быстро шел, почти бежал Густаво. Он заглянул в фур­гон, спросил, все ли нормально. Что его беспокоило? Возможность провокации со стороны тех, кто был недоволен таким исходом нашего дела? Получив от нас утвердительный ответ, он о чем-то переговорил с водителем нашей машины. После этого бегом вер­нулся в свою машину, и мы снова тронулись. Ехали не менее полутора часов. Наконец остановились. Вышли из машины. Огляделись.

Мы очутились на огромном слабо освещенном по­ле аэродрома. В полукилометре виднелись огни аэро­вокзала. Мы находились в международном аэропорту Эсейса. Прямо перед нами темнела громада американ­ского военно-транспортного самолета типа «Герку­лес». Площадка перед самолетом освещалась фарами подошедших машин. Вокруг нас стояли люди. Среди них Гомес, Урета, Перейра и еще кто-то из шефов СИДЭ

[1]

. Сначала попрощались аргентинцы. Мы по­благодарили их за заботу, проявленную по отношению к нам, к детям. Они пожелали нам счастливого пути и удачи в нашей новой жизни. Вещи наши уже были погружены в самолет, у трапа которого стоял дюжий американец в летном комбинезоне.

Густаво с Карлито прошли к трапу. Мы попроща­лись. Бортмеханик помог подняться «Весте» на борт, я передал ей детей, потом поднялся сам. Стояла про­мозглая зимняя погода. Пробирала дрожь. Бортмеха­ник втащил трап и захлопнул дверцу. По слабо ос­вещенному коридору мы прошли в пассажирский са­лон самолета. Никаких иллюминаторов в салоне не было. Слышался рев запускаемых двигателей.

Мы сняли верхнюю одежду. Нам велели лечь на нижнюю полку в спальном салоне и прижать к себе детей. Ревели двигатели, самолет выруливал на взлет­ную полосу.

В пассажирском салоне, пристегнувшись к креслам в ожидании взлета, находились четверо американцев. Двое сидели за столиком лицом в нашу сторону. Один из mix подошел к нам и дал каждому по леденцу.

...Ту-104 набирал высоту, сразу после взлета войдя в густую облачность. Позади— припорошенная пер­вым снегом Москва, Внуковский аэропорт, молодая жена в слезах. Оставалось всего три дня до ее дня рождения, но первая командировка за границу была давно запрограммирована, и перенести ее было невоз­можно. Первая самостоятельная поездка за рубеж.

Внизу в разрывах облаков проплывали заснежен­ные леса, белоснежные пики гор, темно-синие долины.

Посадка в Тиране, столице Албании, где «железной рукой» правил Энвер Ходжа.

Он был выдвинут на руководящий пост с нашей помощью в момент окончания Второй мировой вой­ны. Англичане и американцы упорно боролись за на­саждение прозападного режима в этой маленькой, но стратегически важной стране. Западные спецслужбы готовили и забрасывали туда разведывательно-диве- рсионные группы, финансировали национальное дви­жение, находившееся в оппозиции по отношению к Энверу Ходже. Маленькая страна была вовлечена в граж­данскую войну. Но вскоре, с нашей помощью и, в частности, с оперативным использованием разве­дывательной информации, оппозицию полностью раз­громили, Албания превратилась в еще одно социа­листическое государство на карте мира. А Энвер Хо­джа, в свое время обучавшийся в нашей военной ака­демии, стал править в стране. В начале шестидесятых годов он не поладил с Н. С. Хрущевым и тотчас по­просил нас с военно-морской базы Дуреццо, которая давала нам возможность держать под контролем все Средиземное море. А заодно норовистый албанский вождь выдворил из страны всех наших советников, заменив их китайскими. Таким образом, эта страна перешла в зону китайского влияния и стала выступать на международной арене в едином блоке с КНР. В ма­ленькой балканской стране, отгороженной от все­го мира горами и «железным занавесом», процве­тал социализм в самой примитивной его форме, который держался, в основном, на штыках армии и спецслужб.

Огромное поле аэродрома, покрытое изумрудной травой. Крохотное здание аэропорта, куда вошли транзитные пассажиры. Албанский солдат, щуплый, кавказской внешности, несмотря на теплую погоду, был в шапке-ушанке и форме цвета хаки, похожей на нашу. Ярко светило балканское солнце, оживленно чирикали воробьи, что-то выискивавшие в густой тра­ве. Тишь и благодать, вокруг ни души. Громада наше­го Ту-104 как-то не вписывалась в это узкое, со всех сторон зажатое горами пространство. Возле самолета суетились техники, подошел автозаправщик. Объявили посадку. После короткого разбега Ту-104 круто и легко взмыл над самыми вершинами заснеженных гор и поч­ти сразу вышел к морю.