— Как ты себя чувствуешь? — услышал я голос.

Этот голос был неприятным, было в нём что-то от скрипа старой двери на сквозняке. Двери с ржавыми, не смазанными петлями. Я открыл глаза и удивился. Да что там удивился, пришёл в полное замешательство. Я лежу на деревянной лавке в абсолютно незнакомой комнате. Вокруг ничем не прикрытые стены из камня. В углу стоит деревянный сундук, на котором навален ворох грязной одежды. Через небольшое окно, закрывающееся только деревянными ставнями, ярко светит солнце.

На единственном табурете напротив меня сидит бородатый старикашка с красным носом в видавшем виды халате с уймой карманов и ещё большим количеством заплаток. Борода у старика седая, редкая и грязная, впрочем как и сам старик. Запах от него хуже, чем от полного мусорного бака, три дня простоявшего на солнце. Лицо испещрено множеством морщин, а волосы на голове растут редкими кустами. Но глаза абсолютно не соответствуют внешнему виду. Ясные и чистые глаза, а взгляд, кажется, насквозь пронизывают меня, открывая потаенные мысли и чувства. Такого взгляда не может быть у простого бродяги или местного алкоголика.

Я что вчера употреблял спиртное в клубе Толкиенистов и подружился с его председателем? — промелькнула мысль, а голова отозвалась дикой болью и головокружением, но вслух я прохрипел совсем другое, — Где я?

Во рту пересохло и мне удалось лишь слабо прошептать вопрос.

Очнулся я в кромешной темноте. Всё тело нещадно болело, а голова кружилась так, что я сразу же отбросил мысль подняться. Пошевелил сначала одной рукой, затем второй, затем ногами и, лишь потом перевернулся на спину. Тело слушалось, плохо, но слушалось, а это значит, что кости целы. Но на этом хорошие новости закончились. Я нахожусь глубоко в подземельях замка. Путь, которым я сюда попал, не годится для того, чтобы выбраться на поверхность. У меня есть немного еды и воды, но кто знает сколько мне придётся бродить в темноте?

Кстати, о темноте, когда я укладывал флягу с водой в котомку я видел на дне металлический стержень и кусок кремния. У меня же есть кресало, а значит можно попытаться соорудить факел. Я пошарил руками вокруг себя, нащупав какую-то тряпку и несколько сухих палок. С трудом подтянув ноги, я уселся и принялся наматывать тряпку на палку. Я очень замёрз и пальцы слушались плохо, но иного выхода не было. Нужно было как можно скорее выбираться отсюда. Спустя пять долгих минут, факел был готов и я начал его подпаливать. Процесс розжига, больше напоминающий шаманский ритуал, отнял у меня ещё пятнадцать минут, но в конце-концов факел разгорелся. Я поднял его повыше и осмотрелся.

Вокруг было небольшое помещение, примерно два на три метра. Вдоль стен стояли пустующие столы, позади меня в стене зияла дыра, уходящая вверх, а прямо передо мной была массивная дверь. Именно через эту дыру, более всего похожую на шахту лифта, я сюда и свалился.

Я опустил взгляд на пол и вздрогнул от неожиданности. Рядом со мной лежал скелет. Скорее всего мужчина, так как вряд-ли женщины бывают столь рослыми. Вся его одежда пришла в негодность, но вот меч и кинжал сохранились в целости и сохранности. Я пристально взглянул на факел и понял, что для его создания использовал берцовую кость и полуистлевшую рубаху своего менее удачливого соседа.

— А не охренел ли ты, салага? — неожиданно раздался голос слева от меня.