Забавные и весёлые истории, рассказанные у костра свидетелями данных приключений, которые, по утверждениям рассказчиков, имели место быть на самом деле. Смешные и нелепые ситуации, в которые оказались вовлечены герои данного повествования, заставят улыбнуться читателя, разбавив серые будни новыми впечатлениями. Где правда, а где вымысел, не столь важно, для того, чтобы просто повеселиться. Жажда приключений толкает участников описанных историй в самые неожиданные места. Вооружённые нехитрой поклажей и собравшись у костра, они охотно делятся пережитыми похождениями, некоторые, из которых, претендуют на вымысел чистой воды, а некоторые выглядят, вполне правдоподобно, но проверить невозможно. Если только поверить, в чём они и пытаются убедить друг друга, а заодно и читателя.
Пролог
Закат лёгким багрянцем окрасил небо, уже по-осеннему, пронзительно синее, свободное от летней пыли и дрожания поднимающихся разогретых масс воздуха. Разноцветные листья постепенно укрывали землю, ложась на неё пёстрые разноцветными лоскутами и вносили яркий контраст в лесное однообразие. Костерок нещадно дымил, приняв в свои недра порцию влажного валежника, и разгонял вялых комаров, которые постепенно готовились к зимовке. Вся таёжная живность предчувствовала приближение арктических ветров, несущих с собой холода, и запасала на зиму всё, что только можно приподнять и спрятать, или съедала, трансформируя продукты в жир. Невесомые облака, плывущие вдаль, с высоты взирали на эту суету, не обременённые житейскими заботами, и находясь вне времени и пространства. За гранью человеческого разума, скованного условностями быта, они были полностью предоставлены воле ветра и собственной свободе. Уходя за видимый горизонт событий, облака растворялись в стратосфере, или, объединившись в конгломерат, выпадали на землю тяжёлыми осадками.
Когда встречаются две родственные души, не нашедшие покоя в материальном мире — это просто встреча. Трое — уже больше, чем просто посиделки; будут разговоры и обсуждения: обмен информацией, зачастую отличающейся анекдотичностью происшедшего. Но когда объединяются более четырёх человек — это уже сама по себе аномалия, сформированная флюидами мыслеформы сообщества, движимые единым потенциалом побудительных мотивов. Несколько человек, думающих и действующих в одном направлении, рано или поздно ощутят эффект улья или муравейника — коллективного разума. Правда, и то и другое средоточие инсектоидов имеет ярко выраженную фашистскую, если не идеологию, то образ жизни: слабый, больной, старый — должны умереть. Но наши герои не такие! Среди серых будней обывателей, живущих от получки до получки, и еле приносящих домой ноги, чтобы уткнуться в телевизор, молекулярно растворившись в плазменном экране — наши люди выделяются разнообразием бытия и непраздным любопытством. Они не будут лежать на диване, став единым целым с информационным пространством и принимать галлюциногенные инъекции, каждый вечер, посерийно, вкалываемые в мозги человеческой массе.
Зов бездны, не ограниченный точкой падения… Кто помоложе, мечтают о Припяти, или едут туда на экскурсию, не замечая своего — под самым носом. Кто отправляется на нелегальный показ последствий трагедии, имеют весьма смутное представление, что они там собираются делать. Итак: взяв с собой скудные пожитки, а дома оставив сказочные обещания, идущие на призыв, движутся в неустановленном направлении, с неясными целеустремлениями.
Глава первая
Аномалии минных полей
История первая
Аномалия «три сосны»
…
Самое главное в сталкере — это, безусловно, его душа…
Другое дело, и это естественно, не остаются без внимания аномальные образования, в первую очередь, в самом себе, но есть и такие, которые не объясняются здравым смыслом. Все, наверное, помнят старую русскую поговорку, когда на вопрос: «Ты, где пропал?» — следовал ответ «Да, заплутал в трёх соснах!» Эта лесная ловушка самая банальная и распространённая — столкнуться может каждый и сталкивается, независимо от того, верит он во всё это или нет. Такие образования, как Курская магнитная аномалия, наших героев не интересуют, потому что о них всё известно, а вот что касается других… Вот и сейчас, на поляне у костра, обсохшие и согревшиеся люди, не могли не вспомнить, именно об этом.
История вторая
«Грыбы отсюда…»
— Ну, так вот, — начал рассказ Бульдозер. — Из года в год: на лугах, в лесу и даже в поле — появляются грибные круги такой правильной формы, как будто специально очерченные циркулем. Черта ровная, а в самом круге, ничего не растёт. Голо! Но такие круги редкость, и они самые интересные, с нашей точки зрения. Просто круги, явление банальное.
— А что головастики говорят? — вразнобой, но хором спросили все присутствующие.
— Как всегда — отмазки лепят. Они же, типа, учёные — только не знают ни хрена, а харч казённый отрабатывать надо. Ну, и говорят, что в центре, вроде как — отмерла грибница. Только вот, с чего бы это? Обычная житейская практика показывает, что отмирает всё неравномерно, хаотично, и это место пустым не остаётся, тут же обзаведясь новыми поселенцами, даже после обработки сильнейшими химикатами. Раны неизбежно рубцуются, а здесь: европейские кольца имеют возраст сорок — пятьдесят лет и диаметр, около пятнадцати метров, а вот в прериях Северной Америки, круги выглядят куда более впечатляюще — до двухсот метров в диаметре, при возрасте около восемьсот лет, — Бульдозер многозначительно обвёл аудиторию взглядом, как, какой-нибудь, заправский профессор.
История третья
Ну, ваще — овощехранилище…
Все, наверное, помнят совковские времена, когда на благо Родины и любимой партии, народ скопом выезжал на всевозможные мероприятия: сначала для посадки урожая, затем для его спасения — перебирая гнильё на базах и всевозможных хранилищах. В одном НИИ, который так же не был исключением для подобного рода повинностей, почтенные кандидаты и доктора наук занимались, только им ведомыми, работами. Ради выполнения упомянутых трудовых договоров выписывалась и штудировалась зарубежная литература. Причём, изучалась она на языке оригинала. Как говорится, был толмач, да объём слишком велик.
— Переводчика захватили? — съязвил Доцент. — Да! Два ящика…
— Примерно так, — продолжил Крон. — Вот эти самые уважаемые мужи, так же, определённое количество дней в году были обязаны отработать на одном из объектов народного хозяйства, указанного в списке. И вот картина маслом: едут два мужика в фуфайках, кепках и кирзовых сапогах, внутри которых уже давным-давно вступили в противоречие противоборствующие ароматы — один от потных ног, другой от носков в навозе. Ясно одно — снимать такие доспехи на людях просто опасно, да к тому же негуманно. Едут, болтают о чём-то своём. Вылитая пара работяг, с близлежащей свалки бытовых отходов. В автобус, тем временем, заходит группа иностранных туристов. Самый продвинутый проясняет ситуацию своим коллегам, одновременно косыми взглядами и всевозможными ужимками концентрируя внимание на колоритных представителях местной туземной группы:
— А вот два пролетария едут со смены домой, чтобы выпить свою водку.
Эрудит. На что один из фуфаечников обернулся и на чисто английском языке выдал тираду, смысл которой остался ясен только им и незадачливым туристам. На следующей остановке группа в полном составе покинула транспортное средство, не скрывая крайне глупые и недоумённые лица.
История четвёртая
Памятник главному сталкеру
Солнце окончательно скрылось за горизонтом. Последний проблеск осветил багрянцем ветви ближайшей сосны и потух, как самая безумная мечта. Мрачные тени нависли над поляной, сделав окружающее пространство однообразным и непроницаемым. Даже унылым, и если бы не угасающий костёр, который пришлось реанимировать полусгнившим плетнём, стало бы совсем грустно. Все почему-то призадумались, даже приуныли.
— А что! — бодрый голос Сутулого вывел собрание из оцепенения. — Не всё так просто, как наивно бы это не звучало. Вы всё про аномалии, а кто его знает, что в нашей тайге творится. Может и связано это воедино, а может, и нет, но существуют летописи, что «вылезли каркаделы из реки и много народа поядаши».
— А почему не предположить, что это выдумка или фальсификация? — Крон щёлкнул пальцами. — Я в почтенном и уважаемом журнале «Вокруг света» прочитал, что, по мнению маститых специалистов, чуть ли не половина картин в музеях мира — беспардонная подделка. В общем, весьма поучительная и любопытная статья: всё уже украдено до нас, а толпы ценителей, разинув рты, бродят по выставочным залам и не подозревают ни о чём.
— Может и так, — согласился Сутулый. — Состарить бумагу куда проще, но всё равно — не всё гладко. Вот, к примеру, хотелось бы знать, что там всё-таки произошло. Я имею в виду Ивана Сусанина. Он знал, куда поляков вёл и сам погибель нашёл. Историки утверждают, что они замёрзли. Не верю я в это. Триста здоровых лбов, три роты, можно сказать. Это был польский спецназ тех времён, вооружённый до зубов. Да они б такой костерок развели, что половину костромской тайги могли спалить.
— На самом деле, — оживившись, встрял Комбат. — Что-то не верится в Ляховскую беспомощность. Они, что — голые шли? Без штанов, в одних трусах и валенки, во избежание преждевременного износа, на шестке несли — через плечо. Командование за амортизацию оборудования сильно дерёт. Элитные воины, не умели ориентироваться на месте? От Польши прошлёпали, по белорусским болотам, затем по украинским брели. До Москвы добрались без проблем, а тут растерялись.
История пятая
Монстры раскалённых песков
— Ну что, собратья по разуму! — чуть ли не официально подытожил тему Крон и, тем не менее, её продолжив. — Место подвигу в нашей жизни есть всегда, как и место необъяснимому. Вот послушайте, какая встреча произошла, непосредственно со мной, лет эдак, тридцать пять назад. Я тогда ещё был сопливым пацаном. Летом, где жила наша бабушка, мы с двоюродным братом проводили, довольно значительное время. С нами ещё друг брата был, да и мой, в общем-то, тоже, просто они ровесники. И вот мы втроём оказались в самых дальних лугах. Волга несёт свои воды неспешно, жара стоит несусветная, какая бывает не больше недели, как правило, где-то в середине июня. Песчаный пляж: длинный, так что не покидает ощущение — ну, прямо, Рио-де-Житомир. Песок, раскалённый, как сковородка — я, признаться, такого не помню. Голыми пятками и прочими конечностями стоять совершенно невозможно — мы и не стояли. Накупавшись вдоволь, была предпринята попытка экспансии вглубь полуострова, усиленная прелюдией к страшному суду. Башмаки спасали не лучше сандалий, забиваясь упомянутой сыпучей субстанцией, вызывающей нестерпимые муки, не хуже всё той же кухонной посуды. Вот так и перемещались скачками, да прыжками до ближайшей растительности, где можно перевести дух, как вдруг нос к носу столкнулись с тем, с чем никак встречаться не рассчитывали — с огромным пауком, размерами уступающего, пожалуй, разве что «птицеяду». Натурально, диаметром с консервную банку. Отступаясь, скажу, что ни до, ни после я ничего подобного не видел, только в зоологической энциклопедии, хранившаяся у дяди, и не имевшая ни начала, ни конца. По внешнему виду, этот инсектоид был очень похож на того же «птицеяда», но габаритами поменьше. Вовка от неожиданности подпрыгнул и закричал во весь голос, и немудрено — он их даже в книгах не видел. Подойти ближе и потрогать палкой не решились, к тому же песочек курортный не позволял стоять на одном месте и посему, было принято единодушное, хоть никем и не озвученное, решение ретироваться по-добру, по-здорову. А эта тварь так и осталась греться на раскалённом солнцем пляже. Что это было — до сих пор не укладывается в моём сознании. Если предположить, что гад сбежал, из какого-нибудь террариума, то здесь возникает большая неувязочка, потому что до большой земли далековато будет, и полуостров с трёх сторон окружён водой, а он, по всему было видно — вообще никуда не спешил. Во-вторых, в близлежащем посёлке, даже об аквариумах мало кто слышал, ибо там жили, в основном речники, и полгода навигации проводили в рейсах. Оставшаяся часть населения трудодни коротала на судоремонтном заводе. Некому и некогда заботиться о пауках и гипотетический террариум, был бы обречён на голодную смерть, к тому же, в советское время завести себе такую зверушку было непросто, даже в Москве. Что говорить о периферии, статус которой не изменился и поныне: в одном магазине мне так и сказали, на замечание о скудности выбора — провинция.
В довершении сего хочу отметить, что те места давно перекопали, возведя новые корпуса завода, а вот на месте таинственной встречи построили не менее странный мол: бетонный, с дорогой, ведущей с завода в никуда, с фонарными столбами — с обеих сторон вода. Для чего его возвели? Для красоты, видимо. Десятки лет обходились без дамбы — река там песок, по-моему, наоборот намывает, а не размывает. Странности происшедшего, до сих пор мучают загадкой.
