Вырвавшиеся из блокадного Ленинграда Шурка, Бобка и Таня снова разлучены, но живы и точно знают это — они уже научились чувствовать, как бьются сердца близких за сотни километров от них. Война же в слепом своем безумии не щадит никого: ни взрослых, ни маленьких, ни тех, кто на передовой, ни тех, кто за Уралом, ни кошек, ни лошадей, ни деревья, ни птиц. С этой глупой войной все ужасно запуталось, и теперь, чтобы ее прогнать, пора браться за самое действенное оружие — раз люди и бомбы могут так мало, самое время пустить сказочный заговор. «Жуки не плачут» — третья из пяти книг цикла «Ленинградские сказки». Первая, «Дети ворона», была названа главным событием 2016 года в подростковой литературе, вошла в шорт-лист литературной премии «Ясная Поляна», попала в международный список «Белые вороны» — среди лучших 200 книг из 60 стран, а также выиграла IN OTHER WORDS крупнейшего британского фонда поддержки детской литературы BOOK TRUST (а права на издание на английском купил у нас Penguin Random House!). Вторая книга цикла — «Краденый город» — попала в лонг-лист премии им. В. Крапивина в 2017 году.
Для среднего и старшего школьного возраста.
Глава 1
Крик ткнул между лопаток.
— Шапка! Эй, Шапка!
Голос у Бурмистрова был гадкий, как у взрослого. Пах табаком и таким, что лучше не знать. Следом ударил гогот.
— У тебя там под шапкой что, рога? — начал обычную программу Бурмистров. — Давай, сними, покажи разик.
— Идем быстрее, — попросил Бобка. Хотя Шурка и так прибавил шагу.
Глава 2
Луша стукнула окно наружу. Прочитанное письмо Вали большого тут же взлетело и соскользнуло на пол, Бобка скатился со стула — ловить. Белая занавеска замахала рукавами ему вслед. Валя большой без улыбки смотрел из деревянной рамки на катавасию.
— Фух, — сказала Луша, — жарко. — Посмотрела на Шурку, поправилась: — Теперь жарко. А тогда было холодно.
И за два уха поволокла кастрюлю. В своем ящике ахал и постанывал во сне Валя маленький.
Бобка опять вынул из кармана мишкин глаз, приставил к своему. Изучил стены. Стал глядеть в окно — на желтое небо, оранжевый забор, карамельные деревья. С одного края мишкин глаз был обожжен, оплавился; давно еще — когда мишка сгорел в печке в Ленинграде. Бобка привык, что мир был таким — подтаявшим с одного края.
— Почтальонша приходила?
