Перед Вами, дорогой читатель, в этой книге раскрыты мои избранные стихотворения-«поэтемки». Мне хотелось выразить в поэтической форме квинтэссенцию глубоко осознанных, многоаспектных событий, разноплановых переживаний, спрессованных в сгусток единого чувства внутренней творческой экзальтации. Необычность, противоречивость превращения вещей в ходе их движения в парадоксально противоположные формы и состояния, неожиданная трансформация осязаемой морфологии и аксиологии реальности, их внезапная инверсия, смена плюса на минус и обратно, утрата, казалось бы, незыблемых истин, неопределённость будущего, метаморфоза ощущений и размышлений – всё это посетило меня в период моего продолжительного, ВОСЬМИДЕСЯТИлетнего существования!

В результате, в моём поэтически настроенном разуме возникла образная конструкция

неупорядоченного времени,

и появилось в стихах-поэтемках слово «Развременение», ставшее заглавием книги. Этот образ скреплён столбцами слов и фраз, свёрстанными в поэтических откровениях автора. Пробегая беззвучным скольжением визуального считывания стихотворных текстов, Вы проникаете в мой внутренний мир – в пережитую мной и моими сверстниками действительность.

Стихи мои наполнены откровениями: «… Как же мне не знать и не любить Москвы? В ней рождён декабрьским утром – в 35-ом…» («Дом на Ордынке»). Первые рукописные наброски моих «поэтемок», сделанные синими чернилами, пером школьной ручки, я сохранил в тетрадке, где тогда проставил в них дату – 1947 год. Мне было 12 лет. А первое лирическое четверостишье, датированное 1952-м было такое: «Ты меня забудешь потому, что тебе всего 17 лет, я в твоих воспоминаньях потону, как эпизодический сюжет». Потом было ещё много моих стихов о любви, об увлечениях представительницами прекрасного пола. Но никогда меня не покидало чувство органического слияния с огромным, необозримым русским пространством, частицей которого был и ещё существует в Москве, на прежнем месте, дом на Большой Ордынке, 29. Из торцевого окна 4 этажа нашей коммуналки прямо сквозь маковки куполов церкви Святого Николая в Пыжах были видны куранты Спасской башни Кремля. Ведь торец нашего дома (и поныне) вплотную примыкает к церковному дворику, что позволяло нам, при взгляде в окно, простым, невооружённым глазом через расстояние длинной улицы, вдали, за Москворецким мостом, разглядеть золотистый циферблат курантов и стрелки башенных часов. Они зримо напоминали всей нашей семье и мне, что мы живём в огромном пространстве столицы нашей Родины. Я ощущал это пространство как особый космос, как макроявление всей моей жизни. Меня восхищали мои родители. Отец – геолог, добровольцем вступивший в ряды ополчения, прошедший войну в боях на Втором Белорусском фронте, награждённый двумя боевыми орденами и медалями. Мать, вынесшая тяготы эвакуации, болезней, с двумя детьми-дошкольниками – с моей сестрёнкой и со мной (нам было – ей 7, мне 5 % лет). Мы, к счастью, пережили эти три тяжелейшие года. Мои родители стали для меня героями, образцами стойкости человеческого духа. Я учился у них применять к себе их образ поведения, воспитанности, грамотности речи, старался усвоить их необыкновенную способность оставаться самим собой, не поддаваться панике в любых негативных обстоятельствах, всегда принимать продуманные решения поступков. Они воспитали во мне способность стать самодостаточной личностью, за что я храню в своём сердце – им, уже покинувшим этот мир, – огромную сыновнюю благодарность и любовь. Я счастлив, что у меня замечательная родная сестра; как старшая, она всегда заботилась обо мне (а разница у нас в возрасте всего полтора года). У нас всё с ней едино: искренность, чистота помыслов, взаимная увлечённость актуальными областями науки и практики. Мы заняты с ней в разных сферах интересов (я – в дизайне, она – в области биохимии). Мы оба – доктора наук, работаем дома за компьютером и преподаём соответствующие дисциплины в вузах университетского уровня. Я написал поэтемку, отмечая юбилей сестры, – «С днём рождения, моя сестрёнка Золя!». В других стихах читатель увидит личные фотографии, иллюстрирующие поэтемки, посвященные моей семье: взрослым – сыну и дочери, их детям, моим внукам. Сыну я посвятил поэтемку «Поезд времени». Старшему внуку – досталась специальная поэтемка («Севильский вояж»). И там же – поэтемка в память о моей маме «Мама, поговори со мной». Отдельную группу публикаций составляет тема моих стихотворений, посвященных памяти моей покойной жены – Мариночки. В этой группе 7 поэтемок с иллюстрациями, все они – в этой книге.

Как мне удаётся совмещать занятия двумя творческими, но разноплановыми видами искусства и науки, поэзией и дизайном? Дело в том, что дизайн стал после поэзии и архитектуры моим «третьим призванием». Мне хотелось выразить в поэтической форме квинтэссенцию тех глубоко осевших в кладовые моей эмоциональной памяти запасов, которые становились источниками всё новых волн стихотворного вдохновения. Я почувствовал на себе этот ток истечения подспудной энергии, словно эманации потаённой, скрытой силы монад, которые заряжают органический арсенал всех моих чакр «пра-энергией», питающей нервную систему эффектором включения импульса глубокого осознания, многоаспектно взаимосвязанных событий. Я реально проектировал узорчатый паттерн спектра своих переживаний. Складывал компонуемые из них пазлы в формы маленьких поэм – «поэтемок». Итоги логического разрешения каждого пазла в форме созвучных рифм, строчек, строф законченных поэтемок, порождали во мне чувства разрядки, как будто нажатие «спускового крючка» нервного напряжения сбрасывало спрессованный сгусток внутренней творческой экзальтации. Я благодарен судьбе, наградившей меня с молоком матери возможностью испытать это чувство внезапной аллертности, всплеска интуиции, стимулирующей развитие гибкости мышления. Вероятно, подобная врождённая способность присуща всем поэтам, совершающим таинство стихотворчества. Лично я открыл в себе эту новую для меня способность – компоновать первые чернильные строки откуда-то ниспадающей на меня поэзии – в далёкие годы моей юности, будучи 13-летним учеником 5 класса московской средней школы. Но я продолжал развивать это благое приобретение природы далее, в течение всей моей творческой деятельности. Я чувствовал себя поэтом, когда разрабатывал главы своих двух диссертаций: кандидатской в 1972, и докторской в 1996 годах, когда выпускал десятки своих научных статей в печатных изданиях, когда читал лекции группам дипломников, магистрантам и аспирантам в вузах, на кафедрах архитектурного и дизайнерского профиля. С поэзии начинался мой поиск замысла, идеи и концепции любого творческого начинания при построении гипотезы инновационных методов проектирования. Я обращал в студийный сценарий спектакля даже процесс научного руководства подготовкой к защите диссертаций моих учеников. Думаю, такую методику игрового обучения и ассоциативно-коммуникативного преподавания запомнили многие студенты, работавшие под моим руководством. Знаю, они восприняли и помнят мои уроки как позитивный опыт на их жизненном пути.