Посреди рабочего дня, когда весь коллектив не покладая рук, душа в душу трудился, санитарный ветеринарный врач колбасного цеха мясокомбината Екатерина Николаевна Грищенко невесть почему ворвалась в помещение отдела труда и зарплаты и за здорово живешь стала «шуметь, кричать, размахивать руками…». Еще того хуже — она даже «пыталась учинить драку и разбила телефонный аппарат», чем совершила преступление, именуемое, увы, хулиганством.

Тотчас были приняты необходимые меры. Возмущенные очевидцы дали сигнал, и вот уже наряд милиции мчится на комбинат, чтобы призвать врача к ответу. Но врач — странное дело! — не отпирается. «Да, кричала. Да, шумела», — признается она.

Вот и отлично! Составляется протокол: «…Грищенко взяла бутылку молочную, стоящую с цветами, и ударила по столу, бутылка разбилась, после чего Грищенко схватила телефон и счетную машину и вывела их из рабочего положения…» «Возбудить уголовное дело», — наложил резолюцию на протоколе майор милиции Гардин.

Дальше все двинулось своим ходом. Пройдя положенные формальности, дело попало в суд. Поддерживать обвинение прибыл сам прокурор района товарищ Косин. Рядом с ним заняла место общественный обвинитель Колмогорова. «Коллектив возмущен поведением Грищенко и просит строго ее наказать», — заявила она в своей пламенной речи.

Два года лишения свободы условно с обязательным привлечением к труду — таким был приговор, и, право, его трудно назвать слишком суровым. Все судом учтено: и то, что женщина, и что ребенок на иждивении, и что ранее не судима. Чем же тогда она недовольна? Почему ее жалобы уже составили внушительный том? Что привело ее в мой кабинет, где она не очень-то связно «излагает историю»? Я никак не могу в нее вникнуть, в эту историю, все отвлекаюсь на «побочные обстоятельства». Замечаю, как стремится она показаться воспитанной. Сдержанной. И корректной. Как старается расположить…

Самые сильные морозы уже отошли, потом была короткая оттепель, а там снова похолодало, но не очень — просто чтобы почувствовать, что зима — это зима. Снег хрустел под ногами, искрился на солнце, девчонки, собравшись на крыльце совхозной конторы, беззаботно смеялись и все всматривались куда-то, — я не понял куда, вроде бы в поле, где не было ничего. Решительно ничего, только темная стена леса вдали и лыжня, ведшая к замерзшей реке.

Построек было немного: сельсовет, контора, магазин, несколько щитовых домиков без видимых признаков жизни и великолепное, современное, совсем городское здание Дома культуры — оттуда, когда смолкал девичий смех и наступала короткая тишина, доносились замиравшие на морозе звуки рояля. Потом протарахтел трактор, заглушив и рояль, и смешки, — вспарывая снежную целину, срезал дорогу, потащив к видневшимся неподалеку скотным дворам глыбы промерзлой соломы.

Я стоял у стенда и, жмурясь от солнца, читал совхозные обязательства на годы минувшие и годы грядущие. Обязательства были высокими, даже очень высокими, торжественно и гордо заявляли они о себе огромными красными цифрами на светло-зеленом фоне. Абсолютные показатели впечатляли не слишком, поскольку я не мог зримо представить, что конкретно за ними стоит, но ясность вносили проценты: сдача мяса и молока в семьдесят восьмом году по сравнению с предыдущим поднималась в совхозе «Большевик» Кольчугинского района Владимирской области на столько-то процентов, в семьдесят девятом — еще на столько-то и в восьмидесятом продолжала расти.

Судя по свежей, сверкающей краске, не поддавшейся дождям и ветрам, стенд был поставлен недавно. Я невольно сравнил цифры на стенде с цифрами, вошедшими в приговор, но сравнить до конца не успел: подошел исполняющий обязанности главного инженера В. С. Варюхин и сказал, что директор «провалился сквозь землю».

Все утро я безуспешно пытался настигнуть Геннадия Николаевича Шлепкова: молодой, энергичный директор (ему только что минуло тридцать) отзаседал в сельсовете, потом провел пятиминутку, потом кто-то заметил, что директорская машина удалялась в сторону ферм. Но на фермах его не оказалось, дома — тоже, а через час в районе начиналось какое-то совещание, через два — другое. Мы стали звонить в район: директор не приезжал. Я понял: встреча не состоится…