Приникнув ухом к замочной скважине, я боялась лишний раз вздохнуть. Если попадусь на столь неподобающем леди занятии, как подслушивание, выговором дело не ограничится. Самых настоящих плетей отхвачу, потому что подслушиваю я беседу не кого-нибудь, а старшего жреца Рарата Громовержца атта Шемона и моих родителей. Словом, стыд и позор. Но как не подслушать, если сейчас за дверью решается моя судьба?!

Впрочем, кажется, она уже решена.

— Церемония наречения состоится на закате, — монотонно бубнил жрец.

Мама всхлипнула.

— Крепитесь, каара Самати. Вы же понимаете…

Подготовка к свадьбе, наверное, одинакова во всех мирах. Служанки начали с омовения. В купальне, отдаленно напоминавшей турецкий хамам, меня раздели до белья, усадили на теплый камень, облили водой сразу из нескольких кувшинов, после чего обмазали бурой, пахнущей травами жижей и отправили в парилку. Скраб, обертывание, маска для волос, маска для лица, массаж с ароматическими маслами. Я чувствовала себя избранницей восточного падишаха, не меньше.

— Ми, малышка.

Услышав тихий полузнакомый голос, я напряглась. «Ми» Ешмину называла только мама.

Я обернулась. В комнату отдыха, куда меня привели после купальни, вошла пухлая белокурая женщина. Вот от кого Ешмина унаследовала льняной цвет волос. Я присмотрелась к женщине. Наверное, она была бы очень симпатичной, но следы рыданий делали ее некрасивой, почти уродливой.

— Матушка?