Удивительное дело! С одной стороны, мы страстно желаем продлить жизнь: и свою, и жизнь близких. А с другой стороны, мы не желаем вечной жизни. Мы согласны умирать. Нет, не сейчас, а когда-нибудь потом — мы согласны безоговорочно. Мы подчиняемся неотвратимости. И, мало того, всё наше существо даже возмущается изнутри, когда речь заходит о бессмертии тела, тем более, когда вдруг речь заходит о тотальном бессмертии для всех. Мы еще можем поговорить об этом, дать волю своим мечтам, но делать бессмертие своими руками мы не станем. Разве что некоторые из нас стремятся подарить всем нам этот дар бессмертия. Некоторые из нас работают над вопросом, изучают тело, исследуют возможности. Но такой дар нам не нужен. Обычно в литературе бессмертие представляется кошмарным явлением, наказанием и для носителя, и для окружающих. В лучшем случае, бессмертие просто не нужно. Однако, говорят, что где-то есть книги, в которых бессмертные персонажи предстают в необычном свете — они добры и полны жизни, само бессмертие притягательно и даже для чего-нибудь нужно. Мне такие книги не встречались. Если в книгах бессмертие и не плохо, то в большей части такое бессмертие не для всех, а для некоторых. И нужно это бессмертие как какой-то специфический инструмент для достижения какой либо странной цели, например для космического перелета индивидуума к далекой звезде. Сложно воспринимать такое бессмертие всерьез. Книга «Нельзя оставаться людьми», мне кажется, выделяется как раз двумя положениями: «бессмертие необходимо для всех без исключения» и «бессмертие — это серьезно, это не шутка и не забава, а необходимость». Я попробовал собрать вместе все наши возражения и опасения по поводу бессмертия. Я позволил себе помечтать о ценностях различных бессмертных сообществ, об их устройстве и о задачах бессмертных. Я попытался выдвинуть аргумент «за бессмертие» (короткий ограниченный срок жизни приводит к безответственной культуре гостя) и столкнуть его с аргументом «против бессмертия» (отсутствие прецедентов и возможности). Достижение всеобщего бессмертия является первоочередной задачей, именно над ней должны трудиться все мы. Но мы не хотим и не станем бросать все наши «важные дела» и, закатав рукава, приниматься за всеобщее бессмертие. Такова наша культура. Мы даже голос свой не отдадим за что-нибудь важное и серьезное в этом направлении. Например, мы не проголосуем за петицию к президенту с просьбой сформировать министерство по методам омоложения. Подобные акции представляются нам дичью. Вот об этом книга. Подобную петицию я, в качестве эксперимента, разместил на сайте change.org и у меня получилось уведомить о ней десятки тысяч человек. Подписей же петиция собрала лишь около сотни. Всего один процент «за». Этот эксперимент по-моему указывает, что мы никогда не станем думать о бессмертии всерьез. И причиной тому есть очевидная неотвратимость смерти. Нас даже не убеждает, что в природе существуют бессмертные организмы, что задача принципиально решаема, что бессмертие для человеческого тела теоретически достижимо. Бессмертия мы одновременно и не хотим, и хотим: нам страшно. С уважением, Франсуа Мари Делоне.
1. − − =
Мы «говорим», «смотрим в глаза», «нежно обнимаем», хотя нет у нас ни рта, ни глаз, ни рук. Тела устроены по-другому. И живем мы в вакууме, где звук не летает, и расстояния между нами другие. Но мы используем привычные Вам слова, будто имеем и глаза, и лицо, и всё остальное, как Вы. Ведь так понятнее.
Когда мы родились, я поселилась на Венере, а мой друг на Меркурии. Поэтому меня зовут Вена, а он Мерк.
— Эй, Мерк!
— Ой! Что случилось?
— Я тут про тебя рассказываю!
2. − − +
Не было никакого счастливого билета, никакого розыгрыша призов, никакого протеже. Никто не выдвигал кандидатуры, никто не голосовал. Не сравнивалось здоровье претендентов, не тестировался мозг, не требовалась характеристика с прошлого места работы. Ильдар просто оказался крайним. Это стало ясно, как только Вена предложила лететь на Тристу. Цветы Вены тут же прикинули, кто окажется самым ближним к пролетающему астероиду. Оказался Ильдар.
— Ильдар, обратно полетишь, сувениры не забудь.
— Тебе что привезти? — спрашивал Ильдар, цепляясь гибкими усиками за соседей.
Цветы действовали единой командой. Сцепляясь и расцепляясь, прыгая как по лианам, подхватывая на миг друг друга в танце и подталкивая, они обменивались импульсом и моментом, видя далеко вперед и свои траектории и траектории всех остальных. Диск Вены разделялся на части, сжимаясь в шары, в густые облака цветов. То, что издали казалось хаотичным полетом мошкары, на деле было хорошо слаженным совместным действием.
— Мне деда Мороза шоколадного! — заказывал соседний цветок, пружинисто отталкиваясь от другого и раскручиваясь по широкой дуге, как цирковой гимнаст.
