Затерявшиеся во времени

Кларк Саймон

Вы хотели бы попасть в прошлое?

Назад? На секунду? На месяц? На годы?

Не стоит...

Однажды – прекрасным летним днем – для пятидесяти людей ход времени нарушил свой ритм. И секунды, минуты, годы стали не потоком – водоворотом. Началось `путешествие во времени поневоле`.

Пятьдесят людей, выломившись из привычного мира, оказались в ОЧЕНЬ СТРАННОМ МЕСТЕ. В нелепом, неправдоподобном амфитеатре в самом центре...

ЧЕГО?! Прошлого? Будущего? Или?..

Предисловие: несколько предваряющих побасенок о том о сем

Это книга о времени.

Но время – штука деликатная. Профессор Джон Уиллер из Принстонского университета характеризует время как «естественную силу, которая удерживает все на свете от того, чтобы это все не случилось одновременно». И хотя ученые до сих пор не могут выработать универсальную дефиницию для времени, большинство из них согласно с тем, что это улица с односторонним движением и вернуться по ней вспять невозможно.

Но разве вам никогда не приходило в голову взять, да и переделать Историю? Подумайте обо всех этих грандиозных событиях – войнах, кораблекрушениях, авариях самолетов, которые вы могли бы предотвратить одним коротким передвижением во времени и тем самым спасти сотни, тысячи и даже миллионы жизней.

Вообразите, например, что вы оказались в Саутгемптонс в тот памятный день 10 апреля

1912

года, когда «Титаник» готовился отойти от пристани и отплыть в Нью-Йорк. Разве вы не стали бы предупреждать людей, уже поднимающихся на его палубу, что этот корабль обречен на гибель? Подобно многим, я перевоплощался в путешественника во времени и думал о том, что может случиться, если я начну бегать вдоль очереди пассажиров, оповещая их, что айсберг обязательно распорет «Титаник», как жестянку с сардинами.

Я, как и вы, в этом случае приходил к заключению, что очень скоро появились бы люди в белых халатах, которые увезли бы меня в такое местечко, где стены обиты войлоком, а обедать приходится деревянной ложкой.

Глава 1

1

Четверг выдался просто удивительный. Такой, что он по любым стандартам заслуживал того, чтобы остаться в памяти навсегда.

Это был день разделенных секретов.

День, когда открывались сокровенные тайны.

День обретения новых ощущений:

курения табака,

2

Туча плыла на север, теснимая теплыми влажными воздушными массами Мексиканского залива. Она родилась во время тропического урагана, ломавшего пальмовые стволы, уничтожавшего табачные плантации и срывавшего железные крыши с домов на всем пространстве между Ямайкой и Кубой. Его прохождение должно было поднять цены на бананы в супермаркетах всей страны спустя шесть месяцев после конца урагана. Фермеры уже сжигали погибший урожай, размышляя о том, как заставить правительство компенсировать им денежные потери от этого бедствия.

Но все это происходило очень далеко от фруктового сада в Вермонте.

А сейчас туча медленно погибала. Через час-другой ей предстояло раствориться в чистом и холодном воздухе над одетыми сосновыми лесами горными массивами американо-канадской границы. Однако чуть позже часа дня в этот четверг туча все же решилась на последний акт насилия (если вам угодно очеловечивать что-то около миллиарда капель воды, заряженных электричеством) и разрядила несколько сотен миллионов вольт в форме молнии, ударившей в землю.

А в данном случае ближе всего к понятию «земля» подходила груша, на которой сидела троица двенадцатилетних мальчишек.

3

Воспоминания Сэма Бейкера насчет удара молнии так и оставались смутными в течение многих лет после самого происшествия. Вспоминалась серия каких-то образов. Они будто раскаленным клеймом легли на ткани мозга, но, как Сэм ни старался, дать себе отчет в последовательности появления этих картин он не мог.

Он помнил, как стоял под грушей. Трава казалась пронзительно зеленой – куда более зеленой, чем была до того. (Стебельки травы сварились в собственном соку при ударе молнии, объяснил ему дядя.) Груша превратилась в черный скелет. Плоды, испекшиеся прямо на ветвях, теперь валялись на траве, их белая мякоть лезла через лопнувшую кожуру наружу. В воздухе висел густой сладкий аромат печеной плоти плодов. Еще Сэм вспоминал, что сам он висел в пространстве. Вися словно в невесомости, он уносился куда-то вверх, где, казалось, бушевала буря крутящихся пылинок. Только эти пылинки были пронзительно синего цвета, и они кружились вокруг него подобно вихрю сверкающих искр.

А еще он запомнил невероятную тишину.

Полное, абсолютное молчание, которого, как он потом понял, вообще не могло быть, так как разряд молнии должен был сопровождаться почти немедленным оглушительным ударом грома.

Появились эти образы или галлюцинации – сами выбирайте любую этикетку – до того или после того, как он увидел себя стоящим под сожженным грушевым деревом, Сэм не знал. А доктор в больнице считал, что у него после шока возник сильнейший стресс – как физиологический, так и ментальный, в результате чего все воспоминания должны были распасться на перемешавшиеся между собой фрагменты.