Когда они утром вошли в школу, была уже перемена. Бегает ребятня друг за другом, кричит, пихается, Сашке-то это привычно — в любой школе так, а отец остановился, испугался, наверное, что собьют с ног. Но к ним подошел парень с красной повязкой на рукаве и проводил к раздевалке, потом он показал, как подняться на второй этаж — там учительская.

Вдоль всего коридора на втором этаже висели портреты: Сашка сразу узнал Менделеева, Ломоносова, Николая Островского и Юрия Гагарина. Гагарин улыбнулся ему, будто сказал: наконец-то ты пришел сюда, я давно тебя жду!

Отец зашел в учительскую, а Сашка остался в коридоре и даже не словами, а так просто, взглядами, переговаривался с Юрием Алексеевичем. У Гагарина чуть прищурены смеющиеся глаза, дескать, не трусь, брат! Да я ничего! — ответил Сашка и загладил на висок челку.

Отец появился вместе с учительницей, совсем молодой, может быть, недавно из института.

— Вот, Шура, твой классный руководитель, — сказал отец. (Сашка ненавидит, когда его называют, как девчонку, Шурой). — До свидания, Гера Ивановна.

«На самом деле они так переживают или только притворяются?» — думал Андрей Кардашов, глядя на двух пятиклассников, которые вытянулись у доски.

— Погоди, погоди! Как же ты говоришь, что ничего не делал, когда ты тоже стрелял из трубочки? — начинал уже сердиться командир отряда — Юрий Немытиков. — Стрелял он или нет? — повернулся Юрий в сторону юдеемовцев, которые сидели за партами и старались понять этих пятиклашек.

Субботнее заседание отряда Юных Друзей Милиции, как всегда, проходило в кабинете физики при электрическом свете: здесь демонстрировали учебные фильмы, поэтому окна завешаны шторами из черной бумаги. Какой-то умник, вроде этих пацанов, нарисовал на шторах мелом пляшущих человечков.

Дел за неделю накопилось много, и командир вел заседание в темпе:

— Кто у них забрал дневники? — спросил он.