Россiя въ концлагерe

Солоневич Иван Лукьянович

Одна из первых книг о советских лагерях. Легендарная фигура советской эмиграции, И.Л. Солоневич рассказывает о своей жизни в СССР и о своём бегстве вместе с братом и сыном из Беломорского лагеря в Финляндию в 1934 году. Текст книги даётся по первому изданию в орфографии оригинала. Электронный текстъ книги для некоммерческаго свободнаго распространенія подготовилъ С. Виницкій. Февраль 2000. Свѣрка по оригиналу, провѣрка правописанія, {номера} послѣ текстовъ страницъ, разрядка, дореформенная орфографія въ кодировкѣ KOI8-C: дополнительныя буквы "Ять" (Ѣ, ѣ), "И съ точкой" (І, і) (фита не использовалась).

Иванъ Лукьяновичъ Солоневичъ

III изданіе. Издательство "Голосъ Россіи", Софія, 1938. Обложка и рисунки Ю. Солоневича.

НѢСКОЛЬКО ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫХЪ ОБЪЯСНЕНІЙ

ВОПРОСЪ ОБЪ ОЧЕВИДЦАХЪ

Я отдаю себѣ совершенно ясный отчетъ въ томъ, насколько трудна и отвѣтственна всякая тема, касающаяся Совѣтской Россіи. Трудность этой темы осложняется необычайной противорѣчивостью всякаго рода "свидѣтельскихъ показаній" и еще большею противорѣчивостью тѣхъ выводовъ, которые дѣлаются на основаніи этихъ показаній.

Свидѣтелямъ, вышедшимъ изъ Совѣтской Россіи, читающая публика вправѣ нѣсколько не довѣрять, подозрѣвая ихъ — и не безъ нѣкотораго психологическаго основанія — въ чрезмѣрномъ сгущеніи красокъ. Свидѣтели, наѣзжающіе въ Россію извнѣ, при самомъ честномъ своемъ желаніи, технически не въ состояніи видѣть ничего существеннаго, не говоря уже о томъ, что подавляющее большинство изъ нихъ ищетъ въ совѣтскихъ наблюденіяхъ не провѣрки, а только подтвержденія своихъ прежнихъ взглядовъ. А ищущій — конечно, находитъ...

Помимо этого, значительная часть иностранныхъ наблюдателей пытается — и не безуспѣшно — найти положительныя стороны суроваго коммунистическаго опыта, оплаченнаго и оплачиваемаго не за ихъ счетъ. Цѣна отдѣльныхъ достиженій власти — а эти достиженія, конечно, есть, — ихъ не интересуетъ: не они платятъ эту цѣну. Для нихъ этотъ опытъ болѣе или менѣе безплатенъ. Вивисекція производится не надъ ихъ живымъ тѣломъ — почему же не воспользоваться результатами ея?

Полученный такимъ образомъ "фактическій матеріалъ" подвергается затѣмъ дальнѣйшей обработкѣ въ зависимости отъ насущныхъ и уже сформировавшихся потребностей отдѣльныхъ политическихъ группировокъ. Въ качествѣ окончательнаго продукта всего этого "производственнаго процесса" получаются картины — или обрывки картинъ, — имѣющія очень мало общаго съ "исходнымъ продуктомъ" — съ совѣтской реальностью: "должное" получаетъ подавляющій перевѣсъ надъ "сущимъ"...

Фактъ моего бѣгства изъ СССР въ нѣкоторой степени предопредѣляетъ тонъ и моихъ "свидѣтельскихъ показаній." Но если читатель приметъ во вниманіе то обстоятельство, что и въ концлагерь-то я попалъ именно за попытку бѣгства изъ СССР, то этотъ тонъ получаетъ нѣсколько иное, не слишкомъ банальное объясненіе: не лагерныя, а общероссійскія переживанія толкнули меня заграницу.

ДВѢ СИЛЫ

Если попытаться предварительно и, такъ сказать, эскизно, опредѣлить тотъ процессъ, который сейчасъ совершается въ Россіи, то можно сказать приблизительно слѣдующее:

Процессъ идетъ чрезвычайно противорѣчивый и сложный. Властью созданъ аппаратъ принужденія такой мощности, какого исторія еще не видала. Этому принужденію противостоитъ сопротивленіе почти такой же мощности. Двѣ чудовищныя силы сцѣпились другъ съ другомъ въ обхватку, въ безпримѣрную по своей напряженности и трагичности борьбу. Власть задыхается отъ непосильности задачъ, страна задыхается отъ непосильности гнета.

Власть ставитъ своей цѣлью міровую революцію. Въ виду того, что надежды на близкое достиженіе этой цѣли рухнули, — страна должна быть превращена въ моральный, политическій и военный плацдармъ, который сохранилъ бы до удобнаго момента революціонные кадры, революціонный опытъ и революціонную армію.

Люди же, составляющіе эту "страну", становиться на службу міровой революціи не хотятъ и не хотятъ отдавать своего достоянія и своихъ жизней. Власть сильнѣе "людей", но "людей" больше. Водораздѣлъ между властью и "людьми" проведенъ съ такой рѣзкостью, съ какою это обычно бываетъ только въ эпохи иноземнаго завоеванія. Борьба принимаетъ формы средневѣковой жестокости.

Ни на Невскомъ, ни на Кузнецкомъ мосту ни этой борьбы, ни этихъ жестокостей не видать. Здѣсь — территорія, уже прочно завоеванная властью. Борьба идетъ на фабрикахъ и заводахъ, въ степяхъ Украины и Средней Азіи, въ горахъ Кавказа, въ лѣсахъ Сибири и Сѣвера. Она стала гораздо болѣе жестокой, чѣмъ она была даже въ годы военнаго коммунизма, — отсюда чудовищныя цифры "лагернаго населенія" и непрекращающееся голодное вымираніе страны.

КОНЦЕНТРАЦІОННЫЕ ЛАГЕРЯ

Тема о концентраціонныхъ лагеряхъ въ Совѣтской Россіи уже достаточно использована. Но она была использована преимущественно какъ тема "ужасовъ" и какъ тема личныхъ переживаній людей, попавшихъ въ концлагерь болѣе или менѣе безвинно. Меня концлагерь интересуетъ не какъ территорія "ужасовъ", не какъ мѣсто страданій и гибели милліонныхъ массъ, въ томъ числѣ и не какъ фонъ моихъ личныхъ переживаній — каковы бы они ни были. Я не пишу сентиментальнаго романа и не собираюсь вызвать въ читателѣ чувства симпатіи или сожалѣнія. Дѣло не въ сожалѣніи, а въ пониманіи.

И вотъ именно здѣсь, въ концентраціонномъ лагерѣ, легче и проще всего понять основное содержаніе и основныя "правила" той борьбы, которая ведется на пространствѣ всей соціалистической республики.

Я хочу предупредить читателя: ничѣмъ существеннымъ лагерь отъ "воли" не отличается. Въ лагерѣ, если и хуже, чѣмъ на волѣ, то очень ужъ не на много, — конечно, для основныхъ массъ лагерниковъ — для рабочихъ и крестьянъ. Все то, что происходитъ въ лагерѣ, происходитъ и на волѣ — и наоборотъ. Но только — въ лагерѣ все это нагляднѣе, проще, четче. Нѣтъ той рекламы, нѣтъ тѣхъ "идеологическихъ надстроекъ", подставной и показной общественности, бѣлыхъ перчатокъ и оглядки на иностраннаго наблюдателя, какія существуютъ на волѣ. Въ лагерѣ основы совѣтской власти представлены съ четкостью алгебраической формулы.

Исторія моего лагернаго бытія и побѣга, если не доказываетъ, то, во всякомъ случаѣ, показываетъ, что эту формулу я понималъ правильно. Подставивъ въ нее, вмѣсто отвлеченныхъ алгебраическихъ величинъ, живыхъ и конкретныхъ носителей совѣтской власти въ лагерѣ, живыя и конкретныя взаимоотношенія власти и населенія, — я получилъ нужное мнѣ рѣшеніе, обезпечившее въ исключительно трудныхъ объективныхъ условіяхъ успѣхъ нашего очень сложнаго технически побѣга.

Возможно, что нѣкоторыя страницы моихъ очерковъ покажутся читателю циничными... Конечно, я очень далекъ отъ мысли изображать изъ себя невиннаго агнца: въ той жестокой ежедневной борьбѣ за жизнь, которая идетъ по всей Россіи, такихъ агнцевъ вообще не осталось: они вымерли. Но я прошу не забывать, что дѣло шло — совершенно реально — о жизни и смерти, и не только моей.

ИМПЕРІЯ ГУЛАГ'А

Эпоха коллективизаціи довела количество лагерей и лагернаго населенія до неслыханныхъ раньше цифръ. Именно въ связи съ этимъ лагерь пересталъ быть мѣстомъ заключенія и истребленія нѣсколькихъ десятковъ тысячъ контръ-революціонеровъ, какимъ были Соловки, и превратился въ гигантское предпріятіе по эксплоатаціи даровой рабочей силы, находящейся въ вѣдѣніи Главнаго Управленія Лагерями ГПУ — ГУЛАГ'а. Границы между лагеремъ и волей стираются все больше и больше. Въ лагерѣ идетъ процессъ относительнаго раскрѣпощенія лагерниковъ, на волѣ идетъ процессъ абсолютнаго закрѣпощенія массъ. Лагерь вовсе не является изнанкой, нѣкоимъ Unterwelt'омъ воли, а просто отдѣльнымъ и даже не очень своеобразнымъ кускомъ совѣтской жизни. Если мы представимъ себѣ лагерь нѣсколько менѣе голодный, лучше одѣтый и менѣе интенсивно разстрѣливаемый, чѣмъ сейчасъ, то это и будетъ кускомъ будущей Россіи, при условіи ея дальнѣйшей "мирной эволюціи". Я беру слово "мирная" въ кавычки, ибо этотъ худой миръ намного хуже основательной войны... А сегодняшняя Россія пока очень немногимъ лучше сегодняшняго концлагеря.

Лагерь, въ который мы попали — Бѣломорско-Балтійскій Комбинатъ — сокращенно ББК, — это цѣлое королевство съ территоріей отъ Петрозаводска до Мурманска, съ собственными лѣсоразработками, каменоломнями, фабриками, заводами, желѣзнодорожными вѣтками и даже съ собственными верфями и пароходствомъ. Въ немъ девять "отдѣленій": мурманское, туломское, кемское, сорокское, сегежское, сосновецкое, водораздѣльное, повѣнецкое и медгорское. Въ каждомъ такомъ отдѣленіи — отъ пяти до двадцати семи лагерныхъ пунктовъ ("лагпункты") съ населеніемъ отъ пятисотъ человѣкъ до двадцати пяти тысячъ. Большинство лагпунктовъ имѣютъ еще свои "командировки" — всякаго рода мелкія предпріятія, разбросанныя на территоріи лагпункта.

На ст. Медвѣжья Гора ("Медгора") находится управленіе лагеремъ — оно же и фактическое правительство такъ называемой "Карельской республики" — лагерь поглотилъ республику, захватилъ ея территорію и — по извѣстному приказу Сталина объ организаціи Балтійско-Бѣломорскаго Комбината — узурпировалъ всѣ хозяйственныя и административныя функціи правительства. Этому правительству осталось только "представительство", побѣгушки по приказамъ изъ Медгоры, да роль декораціи національной автономіи Кареліи.

Въ іюнѣ мѣсяцѣ 1934 года "лагерное населеніе" ББК исчислялось въ 286.000 человѣкъ, хотя лагерь находился уже въ состояніи нѣкотораго упадка — работы по сооруженію Бѣломорско-Балтійскаго канала были уже закончены, и огромное число заключенныхъ — я не знаю точно, какое именно — было отправлено на БАМ (Байкало-Амурская магистраль). Въ началѣ марта того же года мнѣ пришлось работать въ плановомъ отдѣлѣ Свирьскаго лагеря — это одинъ изъ сравнительно мелкихъ лагерей; въ немъ было 78000 "населенія".

Нѣкоторое время я работалъ и въ учетно-распредѣлительной части (УРЧ) ББК и въ этой работѣ сталкивался со всякаго рода перебросками изъ лагеря въ лагерь. Это дало мнѣ возможность съ очень грубой приблизительностью опредѣлить число заключенныхъ всѣхъ лагерей СССР. Я при этомъ подсчетѣ исходилъ, съ одной стороны — изъ точно мнѣ извѣстныхъ цифръ "лагернаго населенія" Свирьлага и ББК, а съ другой — изъ, такъ сказать, "относительныхъ величинъ" остальныхъ болѣе или менѣе извѣстныхъ мнѣ лагерей. Некоторые изъ нихъ — больше ББК (БАМ, Сиблагъ, Дмитлагъ); большинство — меньше. Есть совсѣмъ ужъ неопредѣленное количество мелкихъ и мельчайшихъ лагерей — въ отдѣльныхъ совхозахъ, даже въ городахъ. Такъ, напримѣръ, въ Москвѣ и Петербургѣ стройки домовъ ГПУ и стадіоновъ "Динамо" производились силами мѣстныхъ лагерниковъ. Есть десятка два лагерей средней величины — такъ, между ББК и Свирьлагомъ... Я не думаю, чтобы общее число всѣхъ заключенныхъ въ этихъ лагеряхъ было меньше пяти милліоновъ человѣкъ. Вѣроятно, — нѣсколько больше. Но, конечно, ни о какой точности подсчета не можетъ быть и рѣчи. Больше того, я знаю системы низового подсчета въ самомъ лагерѣ и поэтому сильно сомнѣваюсь, чтобы само ГПУ знало о числѣ лагерниковъ съ точностью хотя бы до сотенъ тысячъ.

ПЕРСПЕКТИВЫ

Какъ видите — эти цифры очень далеки и отъ "мирной эволюціи", и отъ "ликвидаціи террора"... Боюсь, что во всякаго рода эволюціонныхъ теоріяхъ русская эмиграція слишкомъ увлеклась тенденціей "видѣть чаемое какъ бы сущимъ". Въ Россіи объ этихъ теоріяхъ не слышно абсолютно ничего, и для насъ — всѣхъ троихъ — эти теоріи эмиграціи явились полнѣйшей неожиданностью: какъ снѣгъ на голову... Конечно, нынѣшній маневръ власти — "защита родины" — обсуждается и въ Россіи, но за всю мою весьма многостороннюю совѣтскую практику я не слыхалъ ни одного случая, чтобы этотъ маневръ обсуждался, такъ сказать, всерьезъ — какъ его обсуждаютъ здѣсь, заграницей...

При НЭП'ѣ власть использовала инстинктъ собственности и, использовавъ, послала въ Соловки и на разстрѣлъ десятки и сотни тысячъ своихъ временныхъ нэповскихъ "помощниковъ". Первая пятилѣтка использовала инстинктъ строительства и привела страну къ голоду, еще небывалому даже въ исторіи соціалистическаго рая. Сейчасъ власть пытается использовать національный инстинктъ для того, чтобы въ моментъ военныхъ испытаній обезпечить, по крайней мѣрѣ, свой тылъ... Исторія всякихъ помощниковъ, попутчиковъ, смѣновѣховцевъ и прочихъ — использованныхъ до послѣдняго волоса и потомъ выкинутыхъ на разстрѣлъ — могла бы заполнить цѣлые томы. Въ эмиграціи и заграницей объ этой исторіи позволительно время отъ времени забывать: не эмиграція и не заграница платила своими шкурами за тенденцію "видѣть чаемое какъ бы сущимъ". Профессору Устрялову, сильно промахнувшемуся на своихъ НЭП'овскихъ пророчествахъ, рѣшительно ничего не стоитъ въ тиши харбинскаго кабинета смѣнить свои вѣхи еще одинъ разъ (или далеко не одинъ разъ!) и состряпать новое пророчество. Въ Россіи люди, ошибавшіеся въ своей оцѣнкѣ и повѣрившіе власти, платили за свои ошибки жизнью. И поэтому человѣкъ, который въ Россіи сталъ бы всерьезъ говорить объ эволюціи власти, былъ бы просто поднять на смѣхъ.

Но какъ бы ни оцѣнивать шансы "мирной эволюціи", мирнаго врастанія соціализма въ кулака (можно утверждать, что издали — виднѣе), одинъ фактъ остается для меня абсолютно внѣ всякаго сомнѣнія. Объ этомъ мелькомъ говорилъ краскомъ Тренинъ въ "Послѣднихъ Новостяхъ": страна ждетъ войны для возстанія. Ни о какой защитѣ "соціалистическаго отечества" со стороны народныхъ массъ — не можетъ быть и рѣчи. Наоборотъ: съ кѣмъ бы ни велась война и какими бы послѣдствіями ни грозилъ военный разгромъ — всѣ штыки и всѣ вилы, которые только могутъ быть воткнуты въ спину красной арміи, будутъ воткнуты обязательно. Каждый мужикъ знаетъ это точно такъ же, какъ это знаетъ и каждый коммунистъ!.. Каждый мужикъ знаетъ, что при первыхъ же выстрѣлахъ войны онъ въ первую голову будетъ рѣзать своего ближайшаго предсѣдателя сельсовѣта, предсѣдателя колхоза и т.п., и эти послѣдніе совершенно ясно знаютъ, что въ первые же дни войны они будутъ зарѣзаны, какъ бараны...

Я не могу сказать, чтобы вопросы отношенія массъ къ религіи, монархіи, республикѣ и пр. были для меня совершенно ясны... Но вопросъ объ отношеніи къ войнѣ выпираетъ съ такой очевидностью, что тутъ не можетъ быть никакихъ ошибокъ... Я не считаю это особенно розовой перспективой, но особенно розовыхъ перспективъ вообще не видать... Достаточно хорошо зная русскую дѣйствительность, я довольно ясно представляю себѣ, что будетъ дѣлаться въ Россіи на второй день послѣ объявленія войны: военный коммунизмъ покажется дѣтскимъ спектаклемъ... Нѣкоторыя репетиціи вотъ такого спектакля я видалъ уже въ Киргизіи, на Сѣверномъ Кавказѣ и въ Чечнѣ... Коммунизмъ это знаетъ совершенно точно — и вотъ почему онъ пытается ухватиться за ту соломинку довѣрія, которая, какъ ему кажется, въ массахъ еще осталась... Конечно, оселъ съ охапкой сѣна передъ носомъ принадлежитъ къ числу геніальнѣйшихъ изобрѣтеній міровой исторіи — такъ по крайней мѣрѣ утверждаетъ Вудвортъ, — но даже и это изобрѣтеніе изнашивается. Можно еще одинъ — совсѣмъ лишній — разъ обмануть людей, сидящихъ въ Парижѣ или въ Харбинѣ, но нельзя еще одинъ разъ (который, о Господи!) обмануть людей, сидящихъ въ концлагерѣ или въ колхозѣ... Для нихъ сейчасъ ubi bene — ibi patria, а хуже, чѣмъ на совѣтской родинѣ, имъ все равно не будетъ нигдѣ... Это, какъ видите, очень прозаично, не очень весело, но это всетаки —фактъ...

Учитывая этотъ фактъ, большевизмъ строитъ свои военные планы съ большимъ расчетомъ на возстанія — и у себя, и у противника. Или, какъ говорилъ мнѣ одинъ изъ военныхъ главковъ, вопросъ стоитъ такъ: "гдѣ раньше вспыхнутъ массовыя возстанія — у насъ или у противника. Они раньше всего вспыхнутъ въ тылу отступающей стороны. Поэтому мы должны наступать и поэтому мы будемъ наступать".