«Единственная» — одна из лучших повестей словацкой писательницы К. Ярунковой. Писательница раскрывает сложный внутренний мир девочки-подростка Ольги, которая остро чувствует все радостные и темные стороны жизни. Переход от беззаботного детства связан с острыми переживаниями. Самое светлое для Ольги — это добрые чувства человека. Она страдает, что маленькие дети соседки растут без ласки и внимания. Ольга вопреки запрету родителей навещает их, рассказывает им сказки, ведет гулять в зимний парк. Она выступает в роли доброго волшебника, стремясь восстановить справедливость в мире детства. Она, подобно герою Сэлинджера, видит самое светлое, самое чистое в маленьком ребенке, ради счастья которого готова пожертвовать своим собственным благополучием.
Рисунки и текст стихов придуманы героиней повести Олей Поломцевой, которой в этой книге пришел на помощь художник КОНСТАНТИН ЗАГОРСКИЙ.
Свидание с автором
— Послушай, Клара, что побудило тебя написать именно такую книгу? Книгу о пятнадцатилетней девочке?
Вопрос был в общем не таким нелепым, как могло бы показаться… Но сначала, как принято в солидных предисловиях, я должна представить читателю мою собеседницу: прошу любить и жаловать — Клара Ярункова, словацкая писательница, женщина за сорок лет, но с таким великолепным чувством юмора, такая жизнерадостная, такого спортивного вида, что впору двадцатипятилетней. Помимо этих качеств, бросающихся в глаза сразу, я уловила в ней еще одно необычайно важное для писателя: способность необыкновенно точно и чутко понимать других людей, ощущать их состояние, угадывать каким-то шестым чувством ход их мыслей. Именно эта способность и заставила ее отнестись серьезно к моему на первый взгляд нелепому вопросу.
Ответила она вопросом:
— Тебе не кажется, что мы, взрослые, подчас слишком поверхностно относимся к миру детей и подростков?
— Вот именно! — воскликнула я, радуясь, что она поняла истинный смысл моего вопроса, который я не сумела выразить. — Именно это я и имела в виду: книгой своей ты хочешь показать, что надо уважать юного человека, который всегда — личность…
1
Самое прекрасное дело — болеть в учебном году. Только еще лучше, если с температурой. Тогда уж и вовсе порядок. Во-первых, никаких подозрений, во-вторых, всем тебя жалко, в-третьих, родители испуганы, и очень легко сорвать с них что угодно. Правда, не так легко, как в раннем детстве. Тогда они каждый раз пугались, что я умру, и каждый день, пока я болела, покупали мне что-нибудь. Теперь-то я поумнела, зато родители не так легко раскошеливаются. Отец говорит — из педагогических соображений, чтоб не избаловалась: ведь я у них единственная. Не то чтобы не было денег, денег хватает, да заработаны они тяжким трудом, а труд облагораживает человека, и это главное, а уж то, что он дает средства на жизнь, — это второстепенное. На жизнь, не на пустяки! Ха-ха! А прежде-то: «Что бы такое подарить моей золотой девочке?» А теперь — нате вам: тяжкий труд, облагораживающий человека… Хорошо еще, папку домой на машине возят после тяжкого труда, а то бы, пожалуй, и не добрался…
Словом, пока я здорова, о пустяках уж и не думай. Вот когда болеешь, еще куда ни шло. Но чтоб заполучить модулит, пришлось мне набить целых сорок градусов. Стоит модулит восемьдесят крон. Это такой материал для лепки: слепишь, что надо, потом варишь, как галушки. Это-то и забавно. Сваренное потом красят и покрывают лаком для ногтей. Когда мне удалось набрать сорок градусов, отец обещал мне модулит. Зато уж если родители что пообещают, слово держат. Тут они молодцы. Папка говорит: последовательность — главный элемент воспитания, а мне и дела нет. Для меня главный элемент — чтоб купили. А что при этом говорится — мне неинтересно, если мы одни дома. Но когда к нам приходят Ева, или Иван с Марцелой, или мой чокнутый двоюродный братец, Йожо Богунский, тогда папкины разглагольствования меня здорово бесят. Еще бы! Я-то своего отца знаю, он дядька что надо, да они его не знают, подумают еще, что у него винтиков не хватает или такое прочее. Так и жду сплетен, будто мои родители тем только и заняты, что воспитывают меня с утра до ночи! Тогда уж мне крышка!
