— Где вы нашли вдохновение для новой коллекции, Даниэла?

Молоденькая журналиста неуклюже тычет диктофоном куда-то в область моего рта. Делаю шаг назад и тут же попадаю под вспышки фотоаппаратов. Моя помощница и охранник отгоняют репортеров как могут, но сегодня от них просто не отбиться. Жужжат, как мухи, жалят вспышками, мешают сосредоточиться.

— В Румынии, - отвечаю рассеянно, плохо фокусируясь на вопросе.

Я не спала… сколько дней? Двое суток точно, и все это время живу на кофе. Нервы уничтожают аппетит, и даже от одного запаха еды подташнивает. Знаю, что нужно поесть хотя бы через силу.

— Поэтому в ней так много этнических мотивов, - констатирует девчушка очевидный факт. И тут же задает следующий вопрос: - В кулуарах ходит много разговоров о ваших отношениях с одним очень известным строптивым холостяком…

Гроза и одиночество выгоняют меня из роскошного номера.

Я тридцатилетняя женщина, которая боится грозы до такой степени, что не может быть одна, когда молнии наполняют комнату скоротечными вспышками света. Чувствую себя курицей в микроволновке, кажется, что достаточно еще одной, чтобы я истлела и превратилась в горсть пепла. Мой психолог говорит, что это глубокий детский страх, который при желании ничего не стоит вскрыть и уничтожить, но, как бы абсурдно это ни звучало, мне с ним комфортно. Я алогична - и это хуже, чем придурь, потому что не проходит даже с возрастом.

Кутаюсь в плащ, прямо вброд по лужам иду через дорогу. В гостинице есть ресторан, но мне жизненно необходимо выйти оттуда, выброситься на берег, как киту, подальше от запаха отгремевшего показа. Успех подавляет так же сильно, как и провал – мне ли не знать? Падала я куда чаще, чем взлетала.

Промокаю насквозь, прежде чем добираюсь до противоположной стороны, но не захожу внутрь. Прикладываю ладони к витрине, разглядывая битком набитый уютный зал всего на шесть столов. Три из них сдвинуты для большой шумной компании молодежи: им лет по двадцать пять максимум, а девочки и того младше. Простые прически, рваные джинсы и модные свитера. Молния хлещет мне в спину, и я невольно вжимаю голову в плечи, быстро в воображении начинаю переодевать «живых манекенов» во что-то по своему вкусу.

— Внутри теплее, - раздается голос справа, над моей головой возникает большой черный зонт.