Мы совершенно не подходим друг другу: я — карьеристка, он — бабник, красавчик, ветреная пустышка. Я никогда не любила таких мужчин, поэтому ни его взгляд, ни улыбка не трогают мое сердце, которое до сих пор занято другим. Но, несмотря на несовпадения, у нас есть кое-что общее. Мы оба хотим отвязаться от родителей, которые пытаются устроить нашу личную жизнь. Поэтому заключаем сделку: стать друг для друга фиктивной второй половиной. И наш обман был бы идеальным, если бы на пороге моей жизни не появился Мужчина моей мечты, с кольцом и предложением, а мой фиктивный парень не заявил: «Она уже моя невеста!» И это на глазах наших родителей! Эй, красавчик, мы так не договаривались! ОДНОТОМНИК. ВАЖНО! Книга содержит реалистичное описание постельных сцен, некоторую часть нецензурных выражений, 18+!
Глава первая: Вера
У всего в жизни бывает предел.
Это я поняла на втором курсе юридического, когда узнала, что за моими в легкую сдавшимися экзаменами у самого строго препода, стоит… мой папа. Пока придирчивый старикашка чихвостил в хвост и гриву всю группу, мне «милостиво» разрешили сказать ровно три предложения на первый из трех вопросов, и со словами: «Все бы так учились!» отпустили на все четыре стороны. Нет, я, конечно, была еще той заучкой и никогда не прогуливала лекции, но проблема в том, что нас таких заучек на потоке было достаточно, а суровая чаша обошла только меня.
Помню, пришла домой, устроила родителям грандиозный скандал и со словами: «Я буду жить самостоятельно!» выпорхнула из отчего гнезда. Налегке. В самый снежный и морозный январь за последние пятьдесят лет.
— Вера, мы с папой ждем тебя на юбилей, — говорит мама в трубку, пока я предаюсь внезапному приступу ностальгии. — Придут Семеновы. С сыном. И Волковы.
— Тоже с сыном? — не пытаюсь скрыть иронию. — Ма, а ты знаешь, как устраивались браки в средние века? Заказывали придворного художника, он рисовал портрет, и потенциальные супруги обменивались рукотворными фотками.
Глава вторая: Вера
Нужно отдать Марику должное — даже угодив мордой в грязь (о других частях тела можно уже и не говорить), он все равно не ругается. То есть, он что-то там очень выразительно перемалывает в своей голове, медленно стряхивая с дорогого пальто ошметки липкой грязи.
А я чуть было не выхожу из образа, потому что поднимаю руку, чтобы сбить щелчком со своей одежды несуществующую соринку. Наверное, если я так сделаю, он больше ни за что не поверит в Синий Чулок. А зачем мне это нужно: менять правила игры, когда Бабник стал как никогда предсказуем?
Поэтому, намотав волю на кулак, делаю перепуганные виноватые глаза и за секунду выжимаю приличную порцию слез. Для пикантности добавляю дрожащую нижнюю губу и всхлипывающее:
— Прости, пожалуйста, я просто поскользнулась!
Марик предпринимает еще одну попытку избавиться от грязи, но это все равно, что чистить снег в метель: чем больше он старается, тем выразительнее становятся пятна. А ведь он еще не видел себя в зеркало…
