Ночью небо обволокло серыми низкими тучами, и изредка раздавались глухие звуки грома. Дождь заморосил ближе к утру, от чего восхода солнца в этот день никто так и не увидел. Первые капли, падающие с хмурых небес, превращали твердую землю в жидкую грязевую кашу, в которой спустя полчаса после начала дождя начали отпечатываться следы тяжелых мужских сапог.

Дождь считался плохой приметой, если он совпадал с проведением ритуала погребения. Об этом знали все, но предпочитали молчать и отводить друг от друга неловкие взгляды. Лица собравшихся были печальными и мрачными. Так происходит всегда с теми, кто пришел проводить в последний путь умершего, но в этот раз всему виной был только дождь, а не обстоятельства, которые заставили людей собраться вместе. Неожиданно, из тревожного молчания, которому сопутствовали лишь шлепки десятков ног по грязевой жиже, да скрип деревянных колес, раздался чей-то голос:

— Скорее бы конец, — и тут же смолк, стоило раздаться в ответ нескольким нервозным покашливаниям. Последний раз похожий ритуал проводился в этих краях больше полувека назад, и никому не хотелось нарушать или вносить опасные изменения в тщательно отрепетированные действия из-за чьих-то глупых ошибок. Даже тем, кто участвовал в подобном ритуале впервые.

Излишки дождевых капель, превращаясь в тонкие струйки, непрерывно стекали с полей широких шляп шествующих. Кожаные плащи черных и коричневых цветов не пропускали влагу, чего нельзя было сказать о сапогах, а потому впервые за долгие недели нескончаемой жары, всех мужчин идущих под дождем начал бить холодный озноб. Многие уже мечтали поскорее согреться с помощью чего-то горячительного. Но пока никто не думал сдаваться и разворачиваться назад.

Когда впервые с начала ритуала раздался громкий стук по дощатой поверхности, все вздрогнули, даже самые старые, в чьей жизни этот ритуал был не первым. Молодые же и вовсе принялись хвататься за свои револьверы, а спустя мгновение, опуская взгляды вниз, смущенно убирали руки. Жуткий, продирающий до глубины души стук по дереву раздавался нечасто и почти всегда был неожиданным, несмотря на то, что многие старались его предугадать, но мало у кого это получалось.

Шерифу Конвинанта Сиду Расселу было не по себе. Встречаться ранее с подобными тварями ему еще не доводилось, но слышал он о них с раннего детства, так же как и остальные жители поселения. Самый известный случай столкновения людей с Безликими произошел более сорока лет назад в соседнем поселении, под названием Астер. Тогда тоже проводился подобный ритуал погребения, который так и не был доведен до конца, по причине человеческой халатности и самоуверенности нескольких участников ритуала. Покойному удалось выбраться из гроба, и в течение трех недель он уничтожил практически всех жителей Астера. Неизвестно чем бы все закончилось, если бы не приход чистильщиков Анку. Они забрали с собой всех Безликих и вернулись назад туда, откуда пришли. А вот откуда они приходили, никому не было известно. С Земель Мертвых, из самого Мира Вечности или же из других никому неведомых мест? Ответ на этот вопрос оставался загадкой и те, кто хотел разгадать ее и проследить за ними, пропадал навсегда.

В детстве, истории о братьях Анку пугали его больше, чем даже истории о тех ужасных тварях, на которых эти самые братья охотились. Рассказы об их ужасных лицах, доводящих до безумия всех, кто видел их воочию, казались маленькому Сиду Расселу невообразимо страшными, пробирающими до мозга костей. Но с возрастом все страхи притупляются, и встреча с братьями Анку начинает казаться чем-то надуманным и неправдоподобным. Но, стоило ему стать участником ритуала, как все радикально изменилось, и вот чувство детского страха снова заскребло у него в груди.

Следовать за гробом, в котором теплилась новая форма жизни, было неприятно и немного страшно. А дождь, который сулил несчастья и беды, только усугублял и так непростую ситуацию. Вдобавок к одной из плохих примет добавились и все остальные: женщина, присутствующая на ритуале; произнесенные вслух имена; монстр, заговоривший голосом мертвого мальчика.

— И чего нам ждать теперь? — шепотом произнес помощник шерифа Харви Гуделл, схватив Сида Рассела за локоть. — Проклятия всего поселения?

— Успокойся! — так же, не повышая голоса, ответил ему шериф. — Мы завершим ритуал без происшествий, и оно окажется навечно под землей. А мы продолжим жить так, как жили до этого. Так было всегда и сегодня ничего не изменится.

Они дошли до ямы почти без происшествий. Лишь один раз из гроба раздался жалостливый детский плач и легкое царапанье ногтей по дереву.

— Заткнись! — прокричал Гуделл, после чего существо умолкло.

— Не надо говорить с ним, — процедил сквозь зубы шериф. — Не надо обращаться к нему. Больше ни единого слова!

Помощник шерифа послушался слов Рассела и больше не издавал ни звука до самого конца погребения.

Когда они дошли до арки кладбища, дождь начал постепенно убывать, прекратив, наконец, барабанить по полям их шляп и по гробу, но от этого никому не стало легче, ведь земля на кладбище была более вязкой и рыхлой, чем за изгородью. Старик Белфаст чуть было не упал, поскользнувшись, но Малкольм его вовремя подхватил за локоть, за что в ответ получил благодарный кивок от старика.

Его разбудило ее поглаживание. Легкое и ненавязчивое. Как легкий ветерок или прикосновение травинки. Его сердце забилось быстрее, стоило ему вновь увидеть родные и горячо любимые черты лица. Она улыбнулась и шепотом произнесла:

— Вставай. Тебе удалось.

— Клэр!

Стоило ему произнести ее имя, как образ его жены растворился в белом облаке. Он хотел позвать ее снова, когда опять почувствовал легкое прикосновение к своей щеке, а затем все те же слова:

— Вставай, Кевин! Нам удалось!

Все детство Кевина прошло в городке Фолкстоун, штат Каролина. И тот день, с которого он начал свой рассказ, тоже был частью его детства. День, который он ждал с нетерпением и день, который он в последствие хотел забыть. Этот день был тридцать первое октября. Ему тогда было всего двенадцать лет.

Он жил в верхней части небольшого склона, в самом начале Смолгард-стрит, в одноэтажном доме с мансардой, в которой была его личная комната. Вид из его окна выходил на текстильную фабрику, где работала почти половина населения города. Напротив них стоял другой дом, в котором жил один из его лучших друзей Чарли Фиббс — худощавый мальчишка со светло-шоколадной кожей одного с ним возраста. Фиббс среди них — трех лучших друзей — всегда играл роль весельчака и балагура, который никогда не лез за словом в карман.

Вниз по улице жил Лени Бридж — второй мальчуган из их неразлучной троицы. Бридж имел полноватую фигуру и бледную веснушчатую кожу. Из-за близорукости он носил очки, но исключительно в школе, в то время как вне школьных стен, он предпочитал оставлять их дома. В спортивных играх он не блистал, но был очень подкован в рыболовецкой технике, а потому чувствовал себя чуть ли не богом, когда они втроем отправлялись порыбачить на речку. Вот где он мог похвастаться своими знаниями и своей незаменимостью в их команде. И конечно он всегда ловил больше всех, часто даже больше чем Кевин и Чарли вместе взятые.

В тот день — в День Всех Святых — когда солнце уже начало садиться, а кто-то уже начал праздновать (вдали раздавались глухие хлопки петард), Кевин в костюме зомби и Чарли в костюме чего-то среднего между мухой и инопланетянином, подошли к дому Ленни, дабы втроем отправиться к соседям за сладостями, а затем в центр города, где должен был проходить маскарад.

На террасе дома Бриджей, впрочем, как и у всех остальных домов в эту ночь, стоял фонарик из выскобленной тыквы. Кода они поднялись по ступенькам, свеча, горевшая внутри тыквы, потухла, из-за чего Чарли тут же толкнул его локтем в бок и изобразил на лице испуг.

Идти босиком по теплой земле, лаская стопы о прохладную высокую траву, было легко и приятно. Звуки птиц, доносящиеся из леса, успокаивали и прибавляли бодрости, а высота гор заставляла стремиться все дальше и дальше вперед. Но и блаженству приходит конец, стоило солнцу зайти за горизонт и окрасить небо в красные тона, в то время как окружающий пейзаж оставался прежним. Единственное встретившееся им на пути, что хоть как-то разнообразило местные широты, была маленькая речушка с чистой и прозрачной водой. Они заполнили все свои фляжки, после чего отправились дальше в путь.

В небе засияли первые звезды, одиноко возвышаясь над путниками и следуя за ними не отставая. Когда же черное небо окончательно смешалось с серебристыми точками, Кевин остановился, прижав ладонь к правому боку, в котором ноющая боль становилась сильнее.

— Ты как? — спросил его Марк.

— Устал, — коротко ответил он. — А еще я дико зол. Эта картина преследует нас с самого утра и никак не хочет меняться. Сколько нам еще надо пройти, чтобы встретить хоть одно живое существо? Кролик, который попался три часа назад в твою самодельную ловушку, не в счет.

— Пожалуй, мы сделаем очередной привал. Ночь — опасное время суток. — Марк огляделся по сторонам, словно ожидая в любой момент внезапного нападения. — Зажжем костер. Он будет удерживать на расстояние хищников.