Асент, что стоит на морском берегу, Где ветер волною ловит волну, Где краше девицы, чем солнечный свет, Где золотом, вишней, алеет рассвет, Жила там девчонка когда-то одна, В таверне хозяйство вела до темна, Весною цветы собирала в полях И не было страха в лучистых глазах. Но боли, несчастий вкусила сполна, Она ведь девчонкой всего лишь была. Убийца-наемник встал на пути И пала сестра от жестокой руки. Таир, что жила лишь четыре годка, И младшей сестрою Лэа была. Стрелой запрещенной ребенка сразил И ей же девчонке лицо разрубил Оставил в таверне одну умирать Ему ведь было на все наплевать. Но жрицы, что Лэа чудесно спасли, Ярость ее не смогли отвести. Девчонка хотела вернуть все сполна, Она в этом мире осталась одна! Ярость и ненависть, боль со слезами Она бесполезно глушила ночами. И злоба слепая в душе поднималась, Ведь все, что в жизни теперь ей осталось, Наемнику, Джеру, за все отплатить Чтоб раны в душе своей залечить… Ей было тогда четырнадцать лет, Но слаще, чем кровью, отмщения нет…
Пролог
«Краткий обзор истории Элатеи»
Эта история произошла много веков назад, во времена существования древних стран и их великих правителей. Во времена, когда миру было три тысячи четыреста двадцать пять лет, но он все еще оставался юным и чистым.
В то время жили люди, сильно повлиявшие на его судьбу и во многом изменившие ход истории.
Глава I: Лэа ун Лайт
Догорал костер, истлевая последними тусклыми искрами. Из него едва сочилось сдуваемое ветерком тепло. Далеко на востоке вставала заря. Это было заметно по едва посветлевшим серым верхушкам эльфьих Замиэйских гор.
Она лишь плотнее закуталась в новую, еще поскрипывающую при резких движениях, кожаную куртку. Девушка поближе придвинулась к костру. При сером свете рассвета стало видно ее худое загорелое лицо с горящими каким-то болезненным блеском обсидиановыми глазами. Они светились в темноте, как у дикой лесной кошки, наводя жуть на всех, кто ее не знал. Правую бровь, искривленную переносицу и левую скулу пересекал узкий белый шрам. Черные волосы, отливавшие густым синим цветом, были спрятаны под мужской шляпой, слегка надвинутой на глаза, но некоторые пряди выбились на лбу и висках. Она сидела на охапке желтых листьев, поджав ноги в высоких зашнурованных ботинках. Руки в истертых кожаных наручах без пальцев выдавали в ней хорошего воина. Ее внешность была отталкивающей, во многом из-за дикого, прищуренного и невероятно жесткого взгляда, рассекающего лицо шрама, резких хищных движений и сжатых в узкую полоску губ. Но вместе с тем было в ней и что-то неуловимо притягивающее. Были ли этому виной ее печальные в глубине, светящиеся, как звезды, глаза или тихая речь, а может, и уверенность, которую излучал ее вид, упрямо вздернутый подбородок или поблескивающая в темноте внушительная рукоять меча, – истинно нельзя было установить.
Но в этом бледном лице, обрамленном небрежно собранными волосами, была заключена особая сила и красота, стоящая выше, чем просто внешняя привлекательность.
Эта девушка звали Лэа ун Лайт. И была она наемницей, прошедшей школу Логи Анджа.
И сейчас она прижимала какие-то травы к левому плечу и время от времени тихо ругалась. Лэа была ранена.
