Я сидел на берегу озера с удочкой, был благостен, тих и невесом. Клёв отсутствовал начисто, но в данный момент он и не требовался, и совершенно не предполагался. Что мне клёв? Иллюзия какого-то действия и его мнимой значимости, рождаемой водой. Что мне эта вода? Что я ей? Кто я для неё? И, вообще, что такое рыба? Нечто неодушевлённое, неразумное, сотканное из первобытных инстинктов и обладающее холодной кровью. Ко всему этому я, в общем-то, рыбу и не очень люблю. Ну, выловишь ты её, а потом столько с ней мороки и возни! Пока выпотрошишь, пока почистишь, пока освободишься от всей шелухи и внутренностей, и отмоешь руки, пока она сварится или пожарится! Ужас!

А, собственно, зачем пристально, тревожно и беспокойно следить за поплавком, напрягая и без того слабое зрение, зачем нервничать, хвататься за удочку и совершать дальнейшие суетные и, в общем-то, ненужные телодвижения? Всё это совершенно излишне в данном месте и в данное время. Суть ведь не в рыбе и не в рыбалке, а в нас самих!

Боже мой, как хорошо и спокойно! Я всегда страстно обожал и сейчас по-прежнему обожаю вторую половину октября на юге России. Совсем недавно закончилось бабье лето с его невесомо летящими паутинками и с неведомо откуда взявшимся тёплым и ласковым ветром, создающим иллюзию ранней осени. Ещё кружатся над землёй и водой разноцветные листья. Ещё сравнительно комфортно и светло как на душе, так и за её пределами и, вроде бы, так отдалённы и нереальны скорые и первые ноябрьские заморозки, сопровождаемые злыми, тоскливыми и промозглыми ветрами, беснующимися под серым и очень низким небом!

И ноет тогда душа от предчувствия грядущей зимы, и так хочется чудесным образом её мгновенно преодолеть и миновать, и сразу погрузиться с головою в томное, слегка прохладное чрево марта, нестерпимо пахнущее мимозами и тюльпанами на фоне бурно тающего снега и куда-то оживлённо струящихся ручьёв! А ещё лучше вдруг оказаться в апреле, и заворожено любоваться им, юным красавцем, и счастливо утонуть в его тёплой и ласковой бездне, уже окончательно и бесповоротно прогретой солнцем. О, весна! Умница, девственница и вечно беспечная, весёлая, босоногая и простоволосая распутница!

Мои благостные и неторопливо текущие мысли были внезапно прерваны громкими звуками всплесков на воде. Так! Чёрт возьми! Кто-то распугает сейчас мне всю рыбу! Собственно, её ощутимого присутствия я вроде бы до сего момента не наблюдал… Но, всё-таки! Я с досадой отвёл свой задумчивый взгляд от голубого, благостного и высокого неба, с интересом и возмущением обратил свой взор на доселе спокойное озеро, посмотрел сначала прямо, потом налево и направо.

Я внезапно проснулся посреди ночи. На душе было очень тягостно и тревожно. Уличный фонарь под окном ярко и надоедливо освещал улицу и нагло и решительно пробивался в спальню сквозь наглухо зашторенные и довольно тяжёлые портьеры. Чувствовал я себя совершенно бодрым, выспавшимся и полностью отдохнувшим, словно было уже девять-десять часов утра. Я готов был пробежать пару километров или вспахать два поля и сотни огородов. Странное ощущение в три часа ночи!

Но я прекрасно понимал, что это всего лишь иллюзия. Пройдёт пять-шесть часов и меня начнёт клонить ко сну, я буду клевать носом, стану слабым и немощным. Что-то нехорошее в последнее время происходит с моим организмом, вернее, с моим мозгом. Что-то тревожное и беспокойное копится внутри него и готово вот-вот вырваться наружу. Что-то непонятное и странное безумно беснуется внутри меня. Что-то, что-то… Не понятно! Боже, и это говорит, а, вернее, жалко лепечет матёрый невролог, психолог и психиатр!?

Я кинул в рот таблетку снотворного, запил её водой, задумчиво походил по комнате, слепо посмотрел на проклятый фонарь за окном и упал в постель, как в мрачную и тёмную, но спасительную бездну. Заснул я довольно быстро, видел какие-то мутные сюрреалистические сны, полные тревоги и безысходности, и проснулся аж в двенадцать часов дня! Вот это да! Слава Богу, что сегодня воскресенье, никуда спешить и бежать не надо.

Я некоторое время полежал, блаженно расслабившись, но вдруг почувствовал какое-то странное беспокойство внутри себя и движение воздуха снаружи, открыл глаза, резко приподнялся на кровати и увидел в углу комнаты неизвестного мне человека, который сидел в кресле, небрежно закинув ногу за ногу, и пил коньяк из пузатого бокала. Напиток был очень дорогим, подаренным мне друзьями на День Рождения. Я хранил его в баре уже целый год, всё никак не решаясь прикоснуться к заветной бутылке. Я запаниковал. Да что же такое происходит?! Кто этот тип?! Каким образом он проник в мою квартиру!?

— Каким, каким… Самым простым, — саркастически усмехнулся незнакомец. — Для чего, по-вашему, существуют в этом мире ключи и отмычки? Успокойтесь, не волнуйтесь.