Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы

Бурдина Анна

В биографии Елены Блаватской – нет, пожалуй, ни одного заурядного факта, вот уж поистине все было не как у людей. Особое предназначение Елены Блаватской было очевидным для окружающих с самого ее рождения. Совершенно неуправляемый ребенок, жаждущий не родительской ласки, а свободы прежде всего, возможности поступать по-своему, пробовать все самой, не слушая никаких указаний и поучений. Детство Елены до такой степени было насыщено несчастьями, способными напугать даже видавших виды скептиков, что ее родные всерьез опасались за ее судьбу. Позже, когда лет с пятнадцати у нее обнаружились способности медиума и врачевательницы, с ней стали происходить и вовсе необъяснимые и невероятные вещи. Ее замужество, приведшее всех окружающих если не в ужас, то в изумление, категорический отказ от выполнения своих супружеских обязанностей, периодические попытки сбежать от идеального (между прочим) мужа, 10 лет, которые она провела в скитаниях по миру, поиски сверхидеи и т. д.

Автор книги Анна Бурдина выстраивает свое увлекательное повествование вокруг противоречивой и насыщенной невероятными событиями жизни Елены Блаватской.

Глава 1

Дворянство не порок

В тот самый, ничем не примечательный осенний, серый день 1848 года семнадцатилетняя Елена и ее гувернантка, мадам Пенье, повздорили из-за сущей ерунды.

Дело в том, что Елена носила фамилию фон Ган (von Han). Поэтому в письмах, написанных от ее имени по-французски, следовало к фамилии добавлять благородную приставку «де», а в письмах, написанных по-немецки, приставку «фон», то есть писать мадемуазель «де Еан» или «фон Ган». Но принципиальная девушка никак не хотела добавлять к своей фамилии никаких приставок.

Гувернантка пыталась объяснить своей ученице, что подобным поведением Елена нарушает не только орфографические правила, но и веками сложившиеся традиции, не уважает ни себя, ни своих предков, принижает себя перед теми, к кому обращается в письме. Но Елена была совершенно не согласна с подобным утверждением и настаивала на собственном мнении.

Своенравной девушке не нравилось подчеркивать свое дворянское происхождение, хотя и бедность была ей не по вкусу, просто у нее на все был особый взгляд. Она абсолютно не выносила слов «надо», «нельзя», «должна» и, если ей что-то запрещали, поступала наоборот, исходя из принципа «запретный плод – сладок».

Елена любила удивлять или озадачивать. Началось это с самого раннего детства, когда все получалось непроизвольно. Лет с трех маленькая Лоло или Леля, как ее звали в доме, пугала родителей тем, что вставала по ночам и ходила во сне. Разумеется, делала она это не специально. Зрелище выглядело жутковато: девочка вставала с кровати, широко раскрыв глаза, произносила длинные монологи, рассказывала разные истории, пела песни и при этом – не просыпалась. Но подобные странности можно объяснить скорее ее физиологией, чем свойствами характера.

Глава 2

«Ощипанная ворона»

Гувернантка – француженка мадам Пенье – давно работала в доме Ганов и хорошо знала, что Елена довольно своенравная девочка. Она не раз наблюдала, как другие учителя, находящиеся в доме в течение последних десяти лет, теряли всякое терпение, не справляясь с капризным ребенком. По ее мнению, сладить с девочкой было совершенно невозможно, а жаловаться некому. Поэтому гувернантки, приставленные к Елене, выступали в роли жертв, несших тяжкий крест по воспитанию необузданного ребенка.

Помимо мадам Пенье, с самого раннего детства к Елене были приставлены мисс Августа София Джефрис – старая дева из Йоркшира, а также несколько нянек, одна из которых была наполовину татарка, умеющая рассказывать поучительные сказки. Обычные дети быстро забывали сказки, даже не пытаясь их пересказать. Елена же никогда их не забывала и вовсе не считала фантазией. Она уверяла, будто все события из сказок вполне естественны, говоря: «Люди могут превращаться в зверей и принимать любой вид, если только они знают, как это делается… могут летать, если только они сильно это пожелают.

Такие мудрые люди существовали во все времена и существуют в наши дни. Но они показываются только тем, кто их почитает, кто им верит и не смеется над ними…»

Когда мисс Джефрис появилась в доме, она пришла в отчаяние от своей ученицы, однако ей удалось научить непокорную девочку своему родному английскому языку. Когда же отец в первый раз взял восьмилетнюю Елену с собой в Лондон с тем, чтобы она вместе с сестрой позанималась с опытными преподавателями музыки, по самолюбию гордой девочки был нанесен тяжелый удар. Дело в том, что семья Елены жила в Екатеринославле, то есть на юге России, где в русской речи присутствует южный выговор (теперь этот город называется Днепропетровск). А так как говорить Елену по-английски учила девушка родом из Йоркшира, где английский тоже имеет свое наречие, то стоило мадемуазель фон Ган начать лепетать английские слова, как тут же раздавался дружный смех. Как говорили ее знакомые, «смесь йоркширского диалекта с российским южным говором производила столь комический эффект, что мадемуазель фон Ган вскоре поняла – ей лучше вовсе помалкивать, чем говорить в Лондоне на том языке, который она знает, считая его английским». Отец осознал свой промах в выборе английской воспитательницы для своих ненаглядных дочек, и мисс Джефрис тут же дали расчет.

После того как она уехала, у Елены с сестрой появилась другая гувернантка, следуя английскому выражению, «настоящая – как английский флаг». Она за небольшой срок привела английский диалект сестер в относительный порядок, однако привить любовь к этому языку ей не удалось.